— А что, Моу-Хоу-Лоу, — вопрошал с насмешкой Темно-Искрящийся, — не сразиться ли нам, как встарь?
— Нет, Лоу-Цоу-Фоу-Роу, — твердо ответил Сияющий, — ты же знаешь, что опять проиграешь.
— Ха! — Темно-Искрящийся ткнул в собеседника подобием длинного перста. — Важен сам процесс, а не результат…
— Важен итог! — припечатал, как отрезал, непреклонный обладатель огненного меча.
— Ну, будь по-твоему. Тогда говори, зачем звал?..
Меченосец вспыхнул, распространяя вокруг себя ореол сверкающих нестерпимым блеском лучей:
— Что будем делать с созданиями?
— Ты это о ком конкретно? — в свою очередь поинтересовался владыка темного ледяного космоса.
— Не придуривайся! — сердито бросил его визави. — Уже несколько миллионов лет только одно Его создание доставляет нам всем столько хлопот!..
— А, так ты о человечках? О двуногих рукоголовых кибероидах? О червях, вообразивших себя богами…
— Перестань, — оборвал его Сияющий, — не забывай — они образ и подобие Его.
— Ну так попроси Отца, пусть Он вмешается, исправит, наставит их на путь истинный.
— Он не желает вмешиваться — об этом ты тоже прекрасно осведомлен. Нам нужно самим что-то предпринять, иначе…
— А зачем? Сколько раз вмешивались и пытались навести порядок — жгли небесным огнем, топили земными водами, переделывали их природу… А что толку — само их естество порочно.
— Ты виноват в этом! — с жаром воскликнул тот, что был вооружен мечом. — Если б ты выполнил в точности все то, о чем просил тебя Отец!.. Так нет же — надо было нести отсебятину, вот и натворил дел — теперь не расхлебать…
— Ладно тебе, — искрящаяся тьма за говорившем всколыхнулась, — чего уж теперь ворошить прошлое… Я уже наказан — во веки веков. А что касаемо людей — так они сами себя изживут, недолго осталось, каких-нибудь пару веков, а может, и того меньше.
И он засмеялся, вызвав недоуменный взор второго.
— Смешно, право слово, — пояснил повелитель мрака, — как-то один из них патетично этак заявил: «Человек вошел в мир бесшумно». Да, а другой позже добавил: «Но выйти он может, громко хлопнув дверью, уничтожив самого себя и всю природу вокруг себя». Я ведь что хочу этим сказать, — продолжил он, отсмеявшись, — человек обречен — это однозначно.
— Может быть, дать ему еще один шанс… — задумчиво пробормотал Сияющий меченосец.
— Пустое, — скривился в усмешке Темный, — эта тварь опять все дело погубит. Лучше подумай о том, как сберечь все остальное.
— Ты хочешь сказать, что теперь людей надо начисто стереть с лица Земли, не оставляя даже немногих избранных — лучших из лучших — для новой попытки?
— Именно это я тебе и втолковывал последние, как ты говоришь, несколько миллионов лет. Я вложил в человека свою частицу, но, к сожалению, это было ошибкой — понимаешь, да? — системной ошибкой… и я уже достаточно вынес за свой просчет, а люди все еще живут и плодятся — существа с неустранимым изъяном.
— Что конкретно ты предлагаешь?
— Все очень просто — один-единственный новый вид вируса-убийцы избирательного действия, с которым они уже не справятся. Это будет совершенный антропофаг. А все остальное останется нетронутым. Делов-то…
Сияющий подумал и, тряхнув подобием головы, заявил:
— Я все же попробую достучаться до Отца: если Он соизволит ответить — поступим, как Он скажет, а если промолчит — то сделаем по-твоему.
И они разошлись — каждый в свою сторону: один растворился в искрящейся мгле, другой вознесся к ослепительно полыхающему горнилу небес.
1
В ночь на двенадцатое апреля поселок не спал, хотя от Старосты был строгий приказ — по ночам спать, по улицам не шататься, огня не зажигать и бани не топить. Но разве уснешь, когда такой свет в небе? Далеко-далеко за бугристой пеной леса ходили изжелта-зеленые зарева, разгорались белым, как на восход Светила, и угасали, пуская в зенит искры, вроде метеоров. Староста и сам загляделся, даже ругаться забыл. Озадаченно чесал в затылке.
— Должно быть, празднуют… — вывел в конце концов, но неуверенно, в бороду — вроде как бы и не говорил.
Однако Белка все равно услышала.
— А какой нынче праздник? — звонко спросила она. — Яйцеклад?
