Подумав немного, он добавил:
— Скорее последнее — слуги божества… или самого Творца.
— Но при чем тут тогда мировая пандемия, ведущая к светопреставлению?! — в отчаянии воскликнул гость.
— Нет, сэр, вы не правы. Конец света наступит только для нас: вымрет все человечество — все! — а биосфера останется нетронутой, остальные живые существа и их сообщества выживут. Причина же нашего конца заключена в нас самих, в том, что люди скорее явились неким эпифеноменом в грандиозном проекте Творения. А еще в нерадивости Садовника. Ибо тот, кто приставлен к Земле следить за цветущим садом — биогеосферой, выполнял свои обязанности халатно. Этот нерадивый надсмотрщик запустил сад, в котором буйно развилась вредоносная тля — человек разумный современный. Но вместо того чтобы произвести уборку, Садовник по лености своей решил дело просто — покончить с помощью потравы со всей совокупностью тли. А ведь можно было разобраться, выявить полезную тлю, отсортировать от вредной и направленно уничтожить вредителей, дав шанс лучшей позитивной части особей жить и размножаться, вписываясь в экосистему «земного сада». Но он, этот хренов Садовник, и тут схалтурил. Взял своих цепных псов — вирусов — и натравил их на всех без разбору: где овцы, а где волки?.. Этого Пастыря самого бы повесить за яйца!
Администратор побледнел:
— Вы говорите о… о Боге… о Христе?!..
— Не думаю, что это — Он, — мотнул головой тот, — это какой-то из высших ангелов, может быть, даже тот самый, падший… А впрочем, какая, к черту, разница? Факт остается фактом — вскорости Земля очистится от человечества. И тогда, наконец, наступит тишина.
— А дальше? Что станет с достижениями цивилизации — без человека?..
— Вы о техносфере? Так она ассимилируется природой — постепенно. А то, что неподвластно разрушению и трансформации, будет обойдено. Биосфера будет обволакивать подобные артефакты и заключать их в кокон, выводя из биогенного оборота вещества. Все канет в Лету — все достижения ноосферы.
Он глубоко вздохнул и неожиданно ухмыльнулся:
— Вот, кстати, вспомнилось: Тейяр де Шарден высказал в своем главном труде «Феномен человека» такую любопытную мысль, что человек, дескать, вошел в этот мир, в его историю, бесшумно. А один современный русский ученый, не помню фамилию, заявил, что если человек и вошел бесшумно, то выйдет отсюда с грохотом, погубив себя и все вокруг. Так вот, на самом деле получится — и довольно скоро — все наоборот: человек так же бесшумно покинет этот мир, как и вошел, попросту тихо и быстрыми темпами вымрет, а бесчисленные трупы пожрут другие звенья пищевой цепи биоценозов — от четвероногих и крылатых падальщиков до бактерий гниения.
На какое-то время в кабинете воцарилось молчание, нарушаемое лишь мерным тиканьем старинных настенных часов — единственного раритета в этом здании. Затем гость поднял голову:
— Так сколько нам осталось?
— Нам с вами — несколько часов, остальному человечеству несколько дней.
Ученый помедлил и добавил:
— Что ж, не повезло… Давайте прощаться.
Администратор неловко поднялся, нетвердым шагом направился было к двери, затем вернулся, пожал руку хозяину кабинета, сглотнул и выдавил:
— Жаль… очень жаль, коллега… Сейчас я люблю это чертово человечество, как никогда в жизни… Но… слишком поздно… Прощайте!..
Он ушел, и в кабинете вновь повисла тишина. Лишь часы все отсчитывали неумолимый бег пока еще человеческого времени. До их следующего завода оставалось семь часов семнадцать минут. Потом они остановятся — на этот раз уже навсегда.
За некоторое время до описанных событий.
Они встретились на перепутье миров — с одной стороны тьма-тьмущая, с другой — невыносимо яркий свет. Один из них был как бы соткан из мрака, в котором мерцали искорки-звездочки. Второй же весь сиял, подобно сгустку огненной плазмы, а подобие конечности его переходило в пламенеющий меч.
Какое-то время они молча разглядывали друг друга, словно те эоны, что не виделись, заставили их позабыть облик соперника.
Первой подала голос Тьма, обволакивая все вокруг непроницаемо черным покрывалом. Туман слов окутывал разум, но для острой кромки пылающего духа это было смешной забавой.
