Я возвел очи горе, поглядел на вершину ступенчатого исполина, что возвышался над нами. И было мне видение, будто сияет там свет, образуя пятно в форме перевернутой лиры или буквы «омега», и что нимб над этой лирой. Стало мне радостно и приятно. Пал я на колени и вознес хвалу Господу. Обратили на меня паладины недоумевающий взор.
— Наш путь завершен! — пояснил я суть видения. — Война закончилась! Мы достигли мира Омеги, Как и предрекал Господь в проповеди на Углеродной Арке! Эта машина была последней! Отныне воцарится в Галактике мир!
И радость, и недоверие читал я на мужественных лицах паладинов. Сэр Рутгер, казалось, испытывал сомнения: не тронулся ли рассудком его верный оруженосец во время долгого поста. И тут мы увидели, что со стороны города к нам направляется процессия аборигенов. Все они были одеты в лохмотья грязно-серого цвета. В руках безбожники несли весы, песочные часы и нефритовые фаллосы. Сразу пришло на ум, что Скверна пропитала этот мир своими миазмами, и что души здешних жителей уже не спасти.
Дикари приблизились. Один из них обратился к нам с речью, звучащей, как отвратительное бульканье и похрюкивание.
Паладины поглядели на сэра Эрика, который был знатоком всех языков и наречий в Галактике.
— Они хулят Господа! — заключил сэр Эрик.
Сэр Роланд, в ладонях которого металось не насытившееся беспомощной Скверной Карающее Пламя, вскинул руку и разрубил богохульника от левого плеча до правого бедра. Остальные паладины дали волю праведному гневу, следую примеру сэра Роланда. Серая, каменистая земля всласть напилась кровью безбожников.
Когда кара свершилось, мы выяснили, что за нами наблюдает еще один язычник.
Дикарь стоял на четвереньках у дыры в земле, обнесенной оградой, и смотрел на нас единственным глазом.
— Он преклонил колени пред именем Господним! — с искренним восхищением проговорил сэр Роланд.
Возрадовались братья, потому как поняли, что не все потеряно для этого похожего на чистилище мира.
Паладины обступили дикаря, обратились к нему ласково, спросили, верует ли тот в Господа.
Дикарь подхватил миску, которая до последнего момента валялась у него под брюхом, и протянул ее сэру Роланду. Снова послышалась тошнотворная булькающая речь.
— Что он сказал? — спросили паладины у сэра Эрика.
— Сказал, что до нашего появления его жизнь была пуста и лишена смысла, как эта миска, — ответил сэр Эрик. — Но, уверовав в Господа, он сможет наполнить ее.
— Посмотрите, братья, — сказал вдруг сэр Ламберт, обходи дикаря. — У язычника нет ступней. Не колена он преклонил пред именем Господним, а подаяния просит у нас.
— Жаль, — сэр Роланд сокрушенно качнул головой, а затем поднял руку, намереваясь покарать дикаря.
— Не стоит, брат, — сэр Рутгер положил руку на плечо сэра Роланда. — Он — юродивый. Для него — Царствие Небесное.
— Я думаю, что он такой же богохульник, как и все его племя, — возразил сэр Роланд.
— А я говорю, что он уверовал в Господа, — настаивал на своем сэр Эрик.
Я же смотрел в серое, подергивающееся лицо этого существа, и в мою душу прокрадывалась жалость. В пустой глазнице дикаря копошились черви, ноги его были искалечены, бока худы, а плечи и шея покрыты омертвевшей, похожей на древесную кору, кожей.
— Он — мутант, — сообщил сэр Ламберт. — В слагаемые его сущности были внесены изменения. Он нечист.
— Скверна, — просипел сквозь зубы сэр Роланд.
— Пощадим же, братья, — высказался мой мягкосердечный наставник. — Его жизнь — это карта боли и страданий.
— Хорошо, — согласился сэр Роланд. — Пусть Господь решит его судьбу. Если перед нами праведник, произойдет чудо, и луч энергии не причинит вреда.
И сэр Роланд высвободил дарованное ему Карающее Пламя.
Калека завизжал, забился в корчах, а потом пополз от паладинов, волоча по земле дымящиеся кишки. Я не смог удержать вздох удивления: мне не приходилось видеть, чтобы существо, получившее столь ужасные раны, способно было передвигаться с такой прытью.
А дальше…
Дальше произошло то, что до сих пор приходит ко мне, стоит только закрыть глаза.
Калека встал на изуродованные ноги, и на нем не оказалось ни царапины. Не считая старых увечий и шрамов.
