— Если ты будешь дрожать, как больная крыса, я убью тебя, — взревел он. — Стань камнем! Стань древесным стволом!
Мне удалось совладать с собой, я успокоил сердце, подавил страх и дышал так ровно и медленно, что ваши глупые целители, окажись они в пещере, могли бы решить, что я умер.
Когда я успокоился, отец поставил мне на грудь свою тяжелую лапу, выпустил когти и провел ими кровавые борозды по моему туловищу, а затем по ногам. Боль терзала меня, но я лежал неподвижно, ибо знал: когти могут погрузиться глубже и тогда я умру. Вскоре отец велел повернуться на живот и страшная процедура повторилась. Я испытывал боль и все время ощущал запах отца. Тяжкий аромат его царской силы. После этого я должен был сам дойти до водопада и омыть свои раны. Обычно тигр убивает в мгновение ока, но в его когтях обитает и медленная смерть. Я полагал, что мне удалось прогнать ее омовением, но на следующий день пришел жар, красный, как перья попугая, и тяжелый, словно поступь разъяренного слона. Я лежал в забытьи, и смеющийся Мара вливал в мою голову каскад безумных видений. Мне снилось, что сквозь мою кожу, подобно желтой траве, прорастает шерсть, и только там, где прошлись когти отца, шерсть была чернее грозовой полуночи. Во рту моем сделалось тесно от зубов, а ногти заострились и стали тверже камня. Покуда я бредил, отец кликнул своих слуг — шакалов. Те немедленно явились и, набрав в пасти лечебной травы ишмет, принялись вылизывать мои раны. Все животные знают эту траву. Она любит расти вдоль охотничьих троп, у водопоя и там, где отгремела битва. Так постепенно смерть отпустила свою добычу. Когда я поднялся на ноги, то был очень удивлен. Ни шерсти, ни клыков не прибавилось. Отросли только волосы и ногти. Обычные, человеческие. Но внутри меня что-то изменилось. Это умер страх. Я больше не боялся никого в джунглях. Даже слонов, даже диких пчел… даже отца!
Хромец был доволен моей стойкостью и тут же отправил меня на границы своих владений, чтобы следить за нарушителями. За последнее время их стало немало. Однако наибольшее беспокойство нам доставляли волки. Стая, обитавшая в районе одинокой скалы, часто нарушала запреты отца. Открыто перейти границу они не решались, ведь нарушитель был бы тут же опознан ближайшим шакалом и вскоре жестоко наказан. В мире джунглей между двумя взрослыми хищниками есть только один вид разбирательства — бой до смерти. На моей памяти ни один, даже самый могучий волк не мог справиться с тигром. Вот почему они старались проскользнуть на богатую дичью территорию отца, используя небольшие ручьи или время, когда шел дождь.
Первый раз я столкнулся с нарушителями и едва не лишился жизни. Одно дело загонять глупого оленя или убивать буйвола, и совсем другое — сражаться с тремя взрослыми волками. Это умные, быстрые и свирепые звери. Особенно если они голодны. Что я мог противопоставить им? Ни клыков, ни когтей у меня не было. Двигался я немногим быстрее и был намного умнее, но сейчас разум был плохим советчиком. Зато клыки моих противников делали своё дело. Постепенно меня прижали к большому дереву. Бежать было поздно, и я приготовился встретить смерть. Внезапно черная тень опустилась между мной и моими врагами. Стремительно заработали когтистые лапы. А затем раздался голос большой кошки, заявившей свои права на добычу. Так я познакомился с Багиром.
Обычно у зверей отсутствуют имена. Нет нужды. Каждое существо в джунглях обладает своим неповторимым запахом, и это куда удобнее, чем бессмысленное сочетание звуков, которое понравилось вашим родителям. Насколько мне известно, имена есть только у слонов и больших змей. Однако и те, и другие — особенные существа, и о них еще будет сказано.
Багир обладал именем, потому что прожил долгое время в зверинце одного раджи. Он также понимал человеческую речь. У Багира было странное отношение к людям. Он ненавидел их, но в то же время и любил. Позже, когда я подрос, он часто просил, чтобы я отхлестал его веткой, называя при этом «черным паршивцем» и «дрянной кошкой». Потом мне следовало гладить его и говорить разные ласковые слова. Кроме этой маленькой странности, черный кот был настоящим лесным хищником. Он научил меня многому, но прежде всего сражаться. Когда мы встретились, он спросил меня на кошачьем языке, кто я такой. «Я тигр! Я тигр, идущий своей тропой!» — воскликнул я тогда. «Если ты тигр, то должен уметь нападать, ответил Багир, а пока эта тропа чья угодно, но только не твоя». Кошки — прекрасные бойцы. Им ведома и ярость отваги, и мудрость отступления. А еще они способны в мгновение ока перейти от полного покоя к стремительной атаке. Ты никогда не узнаешь, что кот атакует, пока он сам этого не захочет. Я быстро постигал эти науки. Ведь у меня был человеческий мозг. Люди куда умнее и могущественнее животных. Только глупец способен отрицать это!
