«Под образом будто хранения чести, здравия интереса государства, коль бесчисленное множество, коль многие тысячи людей благочестивых, верных, добросовестных, невинных. Бога и государство весьма любящих в тайную (Преображенский приказ) похищали, в смрадных узилищах, в темницах заключали, гладом морили, пытали, мучили, кровь невинную потоками проливали».
«Сего их обмана народ не знающий помышлял что они делают сие от крайние верности, а они таким-то безбожным образом и такою-то завесою покровенные люди верных истребляли. Кратко сказать: всех людей добрых, простосердечных государству доброжелательных и отечеству весьма нужных и потребных под равными претекстами избили, разоряли и во вся искореняли, а разных себе безбожников, бессовестных грабителей, казны государственный похитителей весьма любили, ублажали, почитали, в ранги великие производили, отчинами и денег многими тысячами жаловали награждали».
И это не было преувеличением: местные власти издевались над православным духовенством как хотели. Архиереи, священники и монахи арестовывались, их пытали, как уголовных преступников, совершенно не считаясь с их саном. У монастырей отнимали земли, на монастыри накладывались огромные налоги. Монахов, заподозренных в недовольстве существующим порядком вещей ссылали в рудники или отдавали в солдаты.
Каждому монастырю было установлено определенное число монахов и монахинь. В 1734 году был издан указ, согласно которому в монахи можно было принимать только отставных солдат и овдовевших священнослужителей. Если обнаруживалось, что в монахи принят ктонибудь сверх утвержденного числа монахов, то Архиерей должен был уплачивать штраф в 500 рублей, постриженный расстригался и жестоко наказывался, а игумен монастыря расстригался и ссылался на вечную каторгу.
В результате беспрерывного преследования, к концу правления Бирона православная церковь оказалась в страшном упадке. Синод жаловался, что:
«везде в церковном причте находится крайний недостаток, а определить на место некого», только в Московских соборах не хватало 60 священнослужителей, в Новгородской древней епархии не хватало 638 священнослужителей, в Архангельской епархии — 135 и так далее. В Архангельской, Вологодской, Новгородской, Псковской и Тверской епархиях за отсутствием священников было закрыто 182 церкви.
Монашество уменьшилось почти на половину. Констатируя создавшееся положение вещей, Синод выражал опасение, что монашество может вскоре совершенно исчезнуть в России.
Осенью 1736 года злейший враг православия Феофан Прокопович умер. Но преследование православного духовенства продолжалось облепившими русский трон немцами с еще большей силой. Авраамова, подавшего Анне Иоанновне проект восстановления Патриаршества, переводят в Охотск, Харьковского архимандрита Платона Малиновского тоже ссылают в Сибирь, в Тайной Канцелярии томятся непреклонные защитники православия. Архиерей Маркелл (Родышевский), Ретилов, Маський, Чудовский архимандрит Ефимий, Черниговский архиерей Илларион, Псковский — Варлаам, Новгородский — Досифей.
Если в первой четверти 18 века в России, после предпринятых Петром I мер к ограничению числа монашества, в России оставалось всего только 14.593 монаха и 10.673 монахини, то в конце правления Бирона число их сократилось еще почти наполовину. В монастырях, как сообщает А.
Доброклонский в «Руководстве по истории Русской Церкви», — осталось лишь 7829 монахов и 6453 монахини. Большинство монахов и монахинь были настолько преклонного возраста, что не могли исполнять необходимых работ, ни производить богослужений.
Раньше большинство доходов с архиерейских домов шло на поддержку духовных семинарий и приходских школ. Бирон присвоил эти доходы себе и завел на них конские заводы.
В конце правления Бирона во всех духовных училищах России было всего только 2589 учащихся.
