Правительство, помещик, офицер, столоначальник, управитель (intendant), иноземец только то и делали, что повторяли — и это в течении, по меньшей мере, шести поколений, — повеление Петра I: перестань быть русским и ты окажешь великую услугу отечеству».
Даже такой убежденный западник, как профессор Г. Федотов, и тот признает, что:
«Петру удалось на века расколоть Россию: на два общества, два народа, переставших понимать друг друга. Разверзлась пропасть между дворянством (сначала одним дворянством) и народом (всеми остальными классами общества) — та пропасть, которую пытается заваливать своими трупами интеллигенция XIX века. Отныне рост одной культуры, импортной, совершается за счет другой, — национальной. Школа и книга делаются орудием обезличения, опустошения народной души. Я здесь не касаюсь социальной опасности раскола: над крестьянством, по безграмотности своей оставшимся верным христианству и национальной культуре, стоит класс господ, получивших над ними право жизни и смерти, презиравших его веру, его быт, одежду и язык и, в свою очередь, презираемый им. Результат приблизительно получился тот же, как если бы Россия подверглась польскому или немецкому завоеванию, которое обратив в рабство туземное население, поставило бы над ним класс иноземцев-феодалов, лишь постепенно, с каждым поколением поддающихся обрусению.» «Петровская реформа, как морской губкой, стерла родовые воспоминания. Кажется, что вместе с европейской одеждой русский дворянин впервые родился на свет. Забыты века в течение которых этот класс складывался и воспитывался в старой Москве на деле Государевом.» «Со времени европеизации высших слоев русского общества, дворянство видело в народе дикаря, хотя бы и невинного, как дикарь Руссо; народ смотрел на господ как на вероотступников и полунемцев. Было бы преувеличением говорить о взаимной ненависти, но можно говорить о презрении, рождающемся из непонимания. «Разумеется, за всеми частными поводами для недоброжелательства зияла все та же пропасть, разверзшаяся с Петра. Интеллигенция, как дворянское детище, осталось на той стороне, немецкой, безбожной, едва ли не поганой».
Такие признания делает Г. Федотов, убежденный западник, интеллигент 96 пробы.
«Сейчас едва ли кто станет отрицать, — резонно заключает князь Д. Н.
Святополк-Мирский в книге «Чем объяснить наше прошлое и чего ждать от нашего будущего», что:
«Главным недостатком общественной и государственной жизни новейшей России всегда являлась та духовная пропасть, которая существовала у нас между высшими и низшими классами населения.
Начало этой пропасти положено неуклюжими реформами Петра. Теперь доказано, что Петровские неосмысленные, насильственные, оскорблявшие национальную гордость и самолюбие реформы не дали России ничего положительного. Они, понятно, не сделали и высших русских общественных классов западно-европейцев, так же точно как насильственно надетое на русского французское платье, вдобавок. еще плохо скроенное, не может сделать из него француза, но зато эти реформы вверх дном и притом, если, может быть, не навсегда, то надолго перевернули психику наших высших общественных классов. Не вступая в неуместные пространные историко-философские рассуждения, скажу по этому поводу следующее.
Чем самобытнее протекает жизнь народа, тем прочнее и обеспеченнее от всяких пагубных потрясений его национальный и государственный организм. В психике народов, как и отдельных личностей, есть свои яркоопределенные особенности, которые важно знать и понимать и с которыми необходимо считаться. Особенно резко проявляются и упорно держатся эти особенности в жизни простонародных масс, духовная близость к которым руководящих общественных классов есть conditio sine qua non (залог) успешности их руководительской деятельности. Всякий народ эволюционирует и должен эволюционировать в своих чувствах и понятиях, но чтобы быть приноровленной к его жизненным требованиям и запросам и, следовательно, целесообразной и плодотворной, это эволюция должна быть последовательной и постепенной и, что еще важнее, она должна быть согласованной и одновременной как в высших, так и в низших общественных классах данного народа (понятно, с соблюдением той второстепенной разницы в подробностях, которая вызывается несходством имущественного положения, умственного развития и т. под.). Там, где нет этой последовательности, а главное согласованности, теряется точка духовного соприкосновения между высшими и низшими общественными классами, утрачивается взаимное ими друг друга понимание, исчезает всякая духовная между ними общность и сродство, а следовательно, весьма естественно, чрезвычайно затрудняется, вплоть до полной ее утраты, возможность культурного влияния и воздействия высших классов на низшие.
