Глобальный исторический процесс на нашей планете единый, но скорости общественного развития в нем разных народов — разные. Шаманы, волхвы, колдуны, становившиеся впоследствии жрецами или знахарями, у каждого народа были свои. Каждое национальное жречество в меру своего понимания занималось концептуальной деятельностью прежде всего в интересах своего клана (монополия на знание обеспечивала им и монопольно высокую цену на продукт управленческого труда), а уже потом — по остаточному принципу — в интересах всей национальной общности. Так формировались региональные концептуальные центры, которые объективно были обречены на сотрудничество в рамках глобального исторического процесса. При этом каждый из них в меру своего понимания общего хода вещей работал на себя и ту национальную общность, которую он представлял, а в меру непонимания — на тот национальный концептуальный центр, который понимал больше. Так, какой-то понимающий больше всех национальный Предиктор, в стремлении расширить сферу влияния за границы своей национальной общности, неизбежно должен был принять на себя статус наднационального центра управления и объективно становился пожирателем народов («красавиц давний похититель»). Где же мог возникнуть такой концептуальный центр? Там, где плотность расселения и уровень социальной напряженности для того времени были самые высокие: долины рек Нила, Тигра и Евфрата, то есть древние Египет и Вавилон.
Древний Египет, в котором высшее управление осуществлялось двумя группами посвященных, 22мя иерофантами (иерофанты в переводе с греческого — предсказатели будущего). Они использовали культовые сооружения (пирамиды), были носителями “герметизма” — таимых знаний о методах управления — и оставили в своей письменной истории наиболее явные следы раскола и жесткого мировоззренческого противостояния жречества и псевдожречества во времена религиозной реформы фараона Эхнатона.
Вовсе не случаен тот факт, что идея мирового бога возникла в Египте в то время, когда он получал дань со всего известного в то время мира. Также и власть самого фараона оказывала, без сомнения, могущественное влияние на египетских теологов эпохи. В дни мифотворчества на богов смотрели, как на фараонов, правивших Нильской долиной, ибо слагатели мифов процветали при царях, правивших ею. Теперь, живя при фараонах, управлявших мировой Империей, жрец имел перед глазами в ощутимой форме идею мирового владычества и мировую концепцию, предварявшие идею мирового бога.
В этом фрагменте (т. 2, с. 39) “Истории Египта” Д.Г.Брэстеда, наиболее авторитетного египтолога ХIХ в., в переводе с английского В.Викентьева приоткрывается и содержательная сторона раскола, происшедшего более трех тысяч лет назад между жречеством Амона-Ра и Атона.
Под именем Атона Аменхотеп IV (Эхнатон) ввел почитание высшего бога и не сделал при этом никакой попытки установить тождество своего нового божества с древним солнечным богом Ра…Молодой царь немедленно принял сан верховного жреца нового бога, с тем же титулом Великого Ясновидца, который носил и верховный жрец Ра в Гелиополе. Но, как бы ни представлялось очевидным гелиопольское происхождение новой государственной религии, последняя не являлась простым солнцепочитанием: имя Атон употреблялось вместо древнего слова бог (нутер), и новый бог ясно отличался от материального солнца. К древнему имени бога-солнца была присоединена пояснительная фраза: согласно его имени — жар, пребывающий в солнце, и его же называли Владыкой солнца (Атона). Следовательно, царь обожествил жар, который он находил во всех проявлениях жизни. Этот жар играет в новой вере столь же важную роль, как и в ранних космогониях греков…Царю, несомненно, оставались абсолютно неведомы физико-химические аспекты его теории, также как и ранним грекам, оперировавшим с подобным же понятием; тем не менее, основная мысль поразительно верна и, как мы увидим, на редкость плодотворна. Внешний символ нового бога стал в резкое противоречие с традицией, но он был доступен пониманию многих народов, составлявших империю, и его мог уразуметь при первом же взгляде всякий вдумчивый чужеземец, чего нельзя сказать о других традиционных символах египетской религии (там же с. 40–41).
