Русь от нашествия до «ига». 30–40 гг. XIII в. - страница 95
§ 2. Северорусские земли после возвращения монголов из европейского похода
Отношения Владимиро-Суздальского и Новгородского княжеств с монголами существенно отличались от тех, что сложились на юге и западе Руси. Уже в 1240 г. великий князь Ярослав отказывается от реального вмешательства в дела Киева и Галича. Он занял в этих условиях наиболее выгодную позицию выжидания. Кроме того, в эти годы осложнилась ситуация на границе с Прибалтикой.
Слухи о разорении Руси монгольским вторжением, распространившиеся в Западной Европе, привели к тому, что в 1240 — начале 1241 г. сразу несколько католических государей совершили походы в новгородские земли[667]. 15 июля 1240 г. сын великого князя Ярослава Александр разгромил экспедиционный отряд шведов в устье Ижоры. Рыцари Тевтонского ордена в союзе с Тартуским епископом в то же время совершили нападение на Псков, захватили Изборск, а потом разграбили Водскую землю Новгородского княжества. Тогда ими была заложена крепость в Копорье, призванная закрепить немецкие завоевания в этой области. Отдельные партии интервентов доходили «за 30 верст до Новгорода», разорили городки по Луге, взяли Тёсово. В том же 1240 г. на южных границах было осуществлено масштабное вторжение со стороны Литвы[668].
Вернувшийся на новгородское княжение в 1241 г. князь Александр Ярославич (Невский) в том же году совершил ряд походов, призванных вернуть утраченные в результате нападений прошлого года земли. Взяли Копорье, отвоевали Водскую землю. В ответ немцы захватили Псков.
В начале 1242 г. княжич Александр привлек к конфликту своего отца, который направил в помощь новгородцам полки из Переяславля Залесского. С этой армией новгородцы в начале апреля вернули Псков, а 5 апреля нанесли крупное поражение силам Тевтонского ордена и Тартуского епископства в битве на Чудском озере (Ледовое побоище). К концу года был заключен мир[669].
Кроме этого обширного конфликта на русско-немецком пограничье в 1240–1242 гг., у нас практически нет известий о деятельности суздальских князей в то время. Первое свидетельство об активности князя Ярослава, кроме посылки войск под Псков, связано с его поездкой к Батыю. По Новгородской первой летописи, приглашение прибыть в Орду поступило еще в 1242 г. Причем направлено оно было из ставки великого хана («цесаремь Татарьскымъ»), то есть, возможно, еще Угэдеем. Однако Ярослав поехал к Батыю («воеводе татарьску»), а в Каракорум послал сына Константина:
«Тоже лета князь Ярославъ Всеволодиць позванъ цесаремь Татарьскымъ, и иде в Татары къ Батыеви, воеводе татарьску»[670].
Это обстоятельство может быть названо примечательным: оно свидетельствует о том, что мирные отношения с Северо-Восточной Русью монголы собирались установить по собственной инициативе и на разных уровнях. Смерть Угэдея и изменившаяся политическая обстановка в империи привели к тому, что Ярослав был задержан Батыем, а в ханскую ставку поехал только Константин Ярославич. Уже при первых контактах суздальских князей с монгольскими ханами они оказались включенными в сложную внутриполитическую игру евразийского масштаба.
Первый прибывший на поклон к Батыю в начале 1243 г. великий князь Владимирский Ярослав Всеволодович был им обласкан и наделен всеми мыслимыми титулами и всеми владениями, на которые он претендовал[671]. Прежде всего его сюзеренитет был признан над Киевом, магически притягивающим всех князей Рюриковичей. В 1240 г. он отказался принять Поднепровье из рук Даниила. Вступать в конфликт с монголами не пожелал, а теперь, спустя два года, получил то, что желал; причем — без кровопролития, из рук «покорителя мира». В союзе с Батыем Ярослав становился не только самой авторитетной фигурой на Руси, но и заметным участником внутримонгольской политической жизни. В империи в это время разгоралась борьба за власть, продлившаяся для Батыя вплоть до утверждения великим ханом Менгу в 1250 г. Условия заставляли хана в большей мере желать заполучить новые воинские контингенты, нежели пополнить материальные ресурсы, увеличив объем собираемой дани. Судя по всему, Батый вообще был не склонен как-то упорядочивать систему постоянных даннических выплат, его устраивала традиционная форма подношений, богатых подарков, доставляемых князьями лично. Возможно, с этим в значительной мере были связаны и многочисленные поездки княжичей в Орду в 40-е гг. XIII в.
