Сопоставляя все произошедшие на юге Руси осенью 1239 г. события, можно заметить их логическую взаимозависимость. Укрывшись в неприступной киевской цитадели, Михаил Всеволодович в эти дни наблюдал за действиями татарских отрядов на территории его родовых черниговских владений. Князь в любой момент ожидал атаки на свою столицу. И после взятия Переяславля Южного, и после взятия Чернигова эти опасения были вполне оправданными. Отвод сколько-нибудь значимых вооруженных частей от Киева мог привести к потере города. Михаил не хотел так рисковать. Жену он отправил подальше от прифронтовой полосы, рассчитывая, что ей там будет безопаснее, а сам упорно сидел взаперти за стенами древнерусской столицы — похоже, что для него так прошел весь 1239 г.
Пассивность Михаила очень скоро оценили его соперники и решили ею воспользоваться. В комбинацию были вовлечены Даниил и Василько Романовичи, кто-то из литовских князей, а также великий князь Ярослав, жаждавший мести. Литве отводилась незавидная роль кролика, приманки для «алчных Ольговичей»[433]. Вероятно, была создана видимость благоприятных условий для нападения на литовские земли. Ростислав Михайлович, которого отец оставил «в свое место» в Галиче, попался в искусно расставленную ловушку: он собрал галицкое ополчение и вывел его из города в полном составе в сторону Литвы. Об этом немедленно доложили Даниилу, который в тот момент держал войска наготове в районе своей новой крепости Холм. Как только волынский князь узнал о случившемся, он двинул своих всадников на Галич и уже через три дня подступил к городу:
«…ишедшю же Ростиславу в поле, Богу же поспешившю прииде весть Данилу будущю ему в Холме, яко Ростиславъ съшел есть на Литву съ всеми бояры и снузникы, сему же прилучившуся, изыде Данилъ съ вои ис Холъма и бывшю ему третии день у Галичи»[434].
Расстояние примерно в 250 км (от крепости Холм до Галича) было преодолено за трое суток! Более восьмидесяти километров в день! Даже монголам такие скорости не снились. Нет никаких сомнений, что этому рейду предшествовали серьезная подготовка и тренировка. Все было очень хорошо спланировано. В блокировании коммуникаций между Галичем и Киевом мог принимать участие и Ярослав Всеволодович, примерно в это время организовавший нападение на Каменец (один из Болоховских городов), расположенный в ключевом пункте между Киевской и Галицкой землями[435].
Оставшиеся в Галиче горожане открыли ворота Даниилу. Скорее всего, большинство из них были сторонниками волынского князя, что еще раз подтверждает хорошую подготовку Романовичей к переходу власти[436]. Тактика «изгона» осталась в прошлом. Теперь Даниил готовил захват города планомерно и собирался владеть им долго:
«Данило же вниде въ градъ свои и прииде къ пречстеи и святеи Богородици, и прия столъ отца своего и обличи победу и постави на Немецкых вратех хоруговь свою»[437].
Ростислав понял, что его обманули, уже через два дня после выхода из города. Он повернул войска обратно, но было поздно. Полки оказались в окружении и в безвыходном как военном, так и психологическом положении. Их со всех сторон окружали сразу три армии противников: Даниил с волынцами на западе у Галича, Ярослав с суздальцами на востоке у Каменца и литовскими отрядами непонятного происхождения — на севере. Кроме того, они были даже лишены собственного крова над головой и какой-либо тыловой базы. Среди дружинников начались брожения, закончившиеся роспуском полков и бегством Ростислава в Венгрию. Незадачливые ополченцы вынуждены были просить нового галицкого князя о соизволении вернуться им в свои дома:
«…наутриа же прииде к нему [Даниилу] весть, яко Ростиславъ пощелъ бе к Галичю, слышавъ же приатие градьское, бежа въ Угры путемь, имже идяше на Борьсуковь дед, и прииде к бани рекомеи Родна и оттуда иде въ Угры, бояре же пришедше, падше на ногу его [Даниила], просяще милости, яко съгрешихом…»[438].
Даниил разрешил людям вернуться, а вдогонку за Ростиславом послал дружинников. Княжича не догнали, но это вовсе не должно было огорчить нового галицкого владетеля. Это означало его окончательное утверждение на княжеском столе Галича. И хотя Волынь он передал своему брату Васильку, казалось, что не за горами возрождение той великой единой Галицко-Волынской державы, которую составил его отец Роман Мстиславич в первые годы XIII в. Кроме того, вскоре под контроль Даниила перешли и некоторые другие весьма значимые земли, превратив его на короткое время в абсолютного властелина Южной Руси.
