§ 2. Вторжение: Северо-Восточная Русь,
1237–1238 гг
Благодаря сильному сопротивлению русских
Они (Татары) не смогли продвинуться дальше;
И было у них множество сражений с народами Руси
и много крови было пролито с той и с другой стороны,
но русские сумели их отогнать. <. >
Потом, они снова вернулись на русских.
Фома Сплитский[228]
Если следовать изложению «Повести о разорении Рязани Батыем», то первый удар по противнику нанесли рязанцы[229]. И это в целом не противоречит рассказам летописей, для которых, однако, первым значительным событием Батыева нашествия было падение Рязани. Осаде столицы княжества, естественно должно было предшествовать разорение сельской округи и менее значительных городов. Симеоновская летопись примерно так и описывает произошедшее:
«И начаша воевати Татарове землю Рязанскую, и грады ихъ розбивающе и люди секуще и жгуще, и поплениша ю и до Проньска; и приидоша окааннии иноплеменници подъ столныи ихъ городъ Рязань»[230].
Можно вспомнить также рассказ монаха Юлиана о четырех монгольских армиях. По его словам, одна из армий еще в период его пребывания на Руси «уже нападала на границы Рязани [Recennie]»[231], но об осаде этого города он не знал. Так как большинство источников отражает взгляд стороннего наблюдателя, то для них далекие сражения, не принесшие тактического перелома в военных действиях, могли выглядеть малозначимыми. Уникальный осколок рязанского летописания, «Повесть о разорении Рязани Батыем», восполняет этот пробел и предлагает менее сухую версию событий.
Ясно, что подлое убийство княжича Федора Юрьевича, выполнявшего посольскую миссию, должно было вызвать благородное негодование в Рязани:
«И услыша великий князь Юрьи Ингоревич убиение возлюбленаго сына своего князя Федора, инех князей, нарочитых людей много побито от безбожнаго царя, и нача плакатися, и с великою княгинею, и со прочими княгинеми, и з братею; и плакашеся весь град на многъ час, и едва отдохнув от великаго того плача и рыданиа; и начаша совокупляти воинство свое и учредиша полки»[232].
То, что рязанская коалиция князей сумела достаточно быстро собрать крупные воинские подразделения, включавшие рядовых ополченцев («учредиша полки»), может говорить, в частности, о том, что такой исход переговоров с Батыем ими предвиделся и подготовка к нему началась значительно раньше. Возможно, рязанцы начали готовить удар первыми сразу после получения из Владимира отказа в помощи. В таком случае все посольство Федора было не более чем отвлекающим маневром, целью которого было оттягивание времени.
Как бы то ни было, но, если доверять изложению Повести, нападение рязанцев для Батыя было внезапным. Создается впечатление, что хан и не подозревал, что это маленькое государство способно решиться на самостоятельные наступательные (!) действия. Ни одно из русских княжеств ни в этом, ни в следующем году, ни много лет позже не совершало подобной дерзости — самостоятельный поход против основных сил империи Чингисхана. Рязанцы не обладали особенными претензиями в области глобальной политики, они просто считали это делом чести и смерть в борьбе с врагом признавали почетной — в открытом поле и против армии всего мира. Как известно, безумству храбрых и следует петь песни.
Князь Юрий Ингваревич вел свои полки на верную гибель, и это особенно подчеркнуто в патетических репликах Повести: речь перед братией («лутче нам смертию живота купити, нежели в поганой воли выти»), поклон Успенскому собору Рязани, плач перед образом Богородицы и «последнее целование» матери, великой княгини Агрепены Ростиславны. Судя по дальнейшему изложению, рязанцы сумели недешево продать свою жизнь и действительно произвели впечатление на гордого монгольского хана. Внезапная атака небольшого даже по русским меркам войска рязанцев была пощечиной монгольскому самолюбию:
«И поидоша против нечестиваго царя Батыя и сретоша его близ предел резанских. И нападоша на нь и начаша битися крепко и мужественно.
И бысть сеча зла и ужасна, мнози бо силнии полки падоша Батыеви. Царь Батый и видяще, что господство резанское крепко и мужественно бьяшеся и возбояся.
