Сказано, тот, кто поклялся Рунным Посохом, должен или победить, или погибнуть. Это предопределено всем ходом событий, которые последуют за клятвой. А барон Мелиадус Кройденский дал такую клятву, пожелав отомстить всем обитателям замка Брасс. Он поклялся, что Исольда, дочь графа Брасса, будет принадлежать ему. В тот злополучный день появился новый узор на ткани истории. Бароном овладели странные, кощунственные желания, а Хокмун оказался вовлеченным в очередную опасную авантюру… Правда, история близилась к развязке, которую, к сожалению, нельзя назвать счастливой…
Из «Истории Рунного Посоха»
Веранда, где происходил разговор, была обращена к кроваво-красной реке Тайме, которая, огибая мрачные причудливые башни, несла свои воды через самое сердце Лондры.
Изредка здесь пролетал, лязгая металлом, орнитоптер — блестящая металлическая птица. А по реке баржи, украшенные бронзой и слоновой костью, везли с побережья награбленное добро, пленных женщин, мужчин и детей, которым предстояло стать рабами повелителей Темной Империи.
Навес из тяжелого пурпурного бархата, украшенный алыми шелковыми кисточками, защищал сидящих на веранде от любопытных взглядов сверху, а тень от навеса заслоняла их от людей на баржах.
На веранде стояли медный стол и два позолоченных кресла с голубой плюшевой обивкой. На богато инкрустированном подносе красовались кувшин из темного стекла, наполненный вином, и пара бокалов. По обеим сторонам двери, ведущей на веранду, стояли обнаженные девушки. Румяна украшали не только их лица, но и грудь, и нижнюю часть живота. Всякий, кто был знаком со знатью Лондры сразу узнал бы в них рабынь барона Мелиадуса Кройденского, ибо единственной их одеждой были румяна и пудра — на этом настаивал барон.
Одна из девушек — блондинка, устремившая неподвижный взгляд на реку, скорее всего была взята в плен в Германии, а другая — темноволосая — несомненно была родом из какого-нибудь городка на Ближнем Востоке, тоже присоединенного бароном к своим владениям.
В позолоченных креслах сидели мужчина и женщина. Женщина была одета в богатую парчу. Ее наряд дополняла серебряная маска Цапли. Плечи мужчины, одетого в костюм из черной кожи, увенчивала огромная маска, изображавшая морду оскалившегося черного волка. Он опустил в свой бокал золотую трубочку, вставил ее в крохотное отверстие напротив рта, скрытого под маской, и медленно потягивал вино.
Мужчина и женщина молчали. До них лишь доносились шум проплывающих барж, плеск волн, разбивающихся о гранит набережной, визг или смех из башен замка и мерное хлопанье крыльев орнитоптера высоко над ними.
Наконец человек в маске Волка заговорил тихим, приятным голосом. Не поворачивая головы, женщина дала понять, что слышит, но продолжала смотреть на кроваво-красную воду.
— Ты, Флана, знаешь, что сама находишься под подозрением? Король Хаон думает, что именно с тобой как-то связано странное безумие, охватившее стражников в ночь исчезновения эмиссаров из Коммуназии. Естественно, я рискую своим положением, встречаясь с тобой в такой обстановке, но сейчас меня заботит лишь судьба нашей великой родины, слава Гранбретании… — Говоривший сделал паузу, ожидая ответа, но так его и не дождался. — Совершенно очевидно, Флана, что нынешняя ситуация при Дворе — не лучшая для Империи. Я, конечно, восторгаюсь эксцентричностью и все такое… Но есть существенная разница между эксцентричностью и старческим маразмом. Ты понимаешь, о чем я говорю?
Флана Микосеваар опять промолчала.
— Я полагаю, — продолжал мужчина, — что нам нужен новый правитель. Единственный человек, который находится в прямом родстве с Хаоном и которого все примут в качестве сюзерена, законного наследника трона Темной Империи, — это…
