За поворотом открывался вид на ущелье, в котором лежал город — город, полностью построенный из металла. Там были блестящие — красные, золотые, оранжевые, синие, зеленые металлические дома, остроконечные металлические башни и извивающиеся металлические дороги. Но даже отсюда было хорошо видно, что жители давно покинули город и теперь он медленно разрушается, ржавеет, теряя былое великолепие…
Повернувшись лицом к городу, Хокмун указывал на что-то рукой. По склону горы убегал давешний противник, направляясь прямиком к городу.
— Должно быть, он живет там, — сказал Хокмун.
— Что-то не хочется мне туда спускаться, — проворчал д'Аверк. — А вдруг там ядовитый воздух, от которого кожа сходит с лица, или, к примеру наступает удушье…
— Ядовитого воздуха больше не существует, д'Аверк, и тебе это известно. Он держится совсем недолго, после чего исчезает. Уверен, что уже несколько веков здесь все чисто. — И Хокмун стал спускаться вниз, по пятам существа, все еще прижимающего к' груди клочок камзола с картой Тоузеа.
— Ну, ладно, — вздохнул д’Аверк. — Помирать, так вместе. — И он последовал за своим другом. — Герцог фон Кельн, ты грубый, нечувствительный к чужим страданиям человек!
Катящиеся камни заставляли тварь нестись во всю прыть. А Хокмун и д'Аверк, как ни старались, не могли ее догнать — бегать по горам им было в диковинку, да и от сапог д'Аверка уже почти ничего не осталось.
Тварь нырнула в тень.
Спустя несколько минут преследователи достигли первого ряда металлических зданий и с опаской оглядели нависающие над ними громадные, отбрасывающие зловещие тени, конструкции.
Заметив еще несколько пятен крови, Хокмун медленно двинулся вперед, с трудом разбирая дорогу в тусклом свете.
Внезапно послышался скрежет, раздался вопль, перешедший в рычание, и на Хокмуна прыгнула тварь, вцепившись ему в горло.
Он почувствовал, как когти все глубже впиваются в кожу, а острый клюв немилосердно лупит по затылку, и попытался оторвать лапы от шеи, но тщетно…
Затем существо вдруг дико завизжало, взвыло, и когти его разжались.
Хокмун обернулся. Д'Аверк с обнаженным мечом в руке глядел на поверженного врага.
— У этого пугала совсем мозгов нет, — спокойно заметил француз. — Ну не глупо ли нападать на тебя, повернувшись ко мне спиной! — Он аккуратно наколол на острие меча клочок своей одежды, выпавший из лап мертвой твари. — Вот она, наша карта, — цела и невредима.
Хокмун вытер с шеи кровь. Когти оставили неглубокие царапины.
— Бедняга…
— Хокмун, ты же знаешь, что у меня сердце кровью обливается, когда ты так говоришь. Они первыми на нас напали, вспомни.
— Хотел бы я знать — почему? В горах полно зверья: у них не должно быть недостатка в пище. Почему они набросились именно на нас?
— Возможно, потому что наше мясо им не нужно долго сторожить, — предположил д'Аверк, а оглядев металлические каркасы, окружавшие их со всех сторон, добавил: — Или они просто ненавидят людей…
Он со звоном вернул меч в ножны и, оглядываясь, пошел через лес металлических опор, поддерживающих башни и изящные виадуки. Повсюду валялись кости и гниющие потроха каких-то животных.
— Слушай, уж если мы здесь, давай обследуем город, — сказал д'Аверк, вскарабкавшись на балку. — А ночку проведем здесь…
Хокмун сверился с картой:
— Город называется Халапандур. А пристанище нашего таинственного мудреца находится к востоку от него.
— Далеко?
— День пути по горам.
— Отдохнем и завтра продолжим путь, — предложил д'Аверк.
Секунду Хокмун стоял, нахмурившись.
— Ну, ладно, — пожал он, наконец, плечами и вслед за другом полез на балку.
Они оказались на странно изогнутой улице.
— Попробуем пробраться туда, — показал рукой д'Аверк.
Они пошли вдоль идущей под уклон улице к башне, которая отливала бирюзой и пурпуром в солнечных лучах.
