‑ Онои! ‑ чуть слышно сказал кто‑то, и холодок, рябивший поверхность души, вдруг грянул ударом страха. Она вскочила на ноги. Нигде ничего не видно, но звук... Странный, ни с чем не связанный звук, словно бы далеко, но все ближе, ближе, по земле волокут что‑то очень большое.
‑ Онои, ‑ прошептала она, словно в этом слове было спасение, и Ортан быстро взглянул на нее. Он уже тоже был на ногах ‑ неуловимое глазом движение ‑ и с тревогой ловил наползающий гул. Но теперь он взглянул на Элуру, и в глазах его больше нет тревоги. Он спокойно кивнул ‑ и все сделалось как‑то сразу.
Фоил оказался возле Илейны, осторожно ткнул ее мордой в лицо, она вскрикнула, села, вскочила. Фоил повернулся, предлагая садиться.
‑ Садись! ‑ пронзительно закричала Элура. ‑ Илейна! Быстро!
Норт уже рядом с Илейной. Он почти закинул ее на круп.
‑ Норт! ‑ кричала Элура. ‑ Сумки! Быстро на Фоила!
Он выполнил все, не рассуждая, и замер, наполовину вытащив меч. А она уже знала, что надо делать ‑ сама или не сама? Или просто потому, что нельзя иначе?
‑ Норт! Беги за Фоилом! Живо!
‑ Элура!
‑ Мрак тебя забери! Ты что, угробить нас хочешь? Живо!
Норт пожал плечами ‑ и вот уже черная тень неспешно плывет во мраке, унося с собою Илейну, и Норт почти догоняет их.
‑ Леди Элура!
‑ Нет!
‑ Бежать придется всю ночь, ‑ мягко сказал ей Ортан.
‑ Я умею бегать.
И опять он взял ее руку и сжал в своих ‑ бережно, словно бабочку или цветок, а вдали, в серебристом сиянии Мун уже двигалась слитная, громкая, черная масса.
‑ Налты! ‑ спокойно сказал ей Ортан. ‑ Их нельзя одолеть ‑ они сильные и не чувствуют боли ‑ но они глупые.
И опять быстрее, чем можно понять, быстрее, чем видит взгляд, Ортан уже далеко. Он мчится навстречу черному, несущему смерть. И сквозь страх тревожное восхищение: он летит. Он мог бы мчаться с Фоилом наравне...
А черное уже распалось на сгустки. Она прижала к губам кулак, потому что это были деревья. Невысокие кряжистые деревья, вперевалку бредущие по степи.
Ортан остановился. Нет, он танцует. Странный танец: прыжки, повороты, отскоки. Он танцует и отступает в танце... нет! белое. Белые яростные бичи хлещут вокруг него. Тяжелые молнии рушатся на него, а он уклоняется, уворачивается, уходит; игра со смертью, и надо бояться, но мне не страшно: он это делает радостно и легко, но он уже оторвался, и вот он мчится ко мне. Мне за ним не поспеть, но он замедляет бег, и она побежала рядом, не отставая.
Она бежала размеренно, экономно, храня дыхание и глядя только под ноги. Слава Небу, что Штурманы обучают дочерей наравне с сыновьями! Слава Небу, что долгий бег входит в воинскую подготовку...
‑ Налты ходят не очень быстро, ‑ сказал ей Ортан, и голос его был спокоен и свеж, будто он сидит на траве. ‑ Немного быстрее, чем человек. Надо только не подпускать их близко.
А наши? подумала Элура. Если чудища повернут за ними?
‑ Они слепые, ‑ ответил Ортан вслух, и это было совсем не странно, а словно бы так и надо, ‑ и у них нет нюха. Они чувствуют разум? Не знаю. Нет слова. Я дал им себя почувствовать. Они будут идти за мной.
Сколько? подумала она. До каких пор?
‑ До конца, ‑ спокойно ответил Ортан. ‑ Но им придется остановиться. Ночью они не могут долго идти.
А потом? Как мы от них отделаемся? Как найдем друг друга?
‑ Не думай об этом, ‑ ответил Ортан. ‑ Если мы продержимся, у нас будет завтрашний день.
Мы бежим. Бежим размеренно и экономно, и Ортан приноравливает свой бег ко мне. А за спиною все тот же тяжелый скрежет, словно что‑то огромное волокут по земле. Сколько еще бежать? На сколько мне хватит сил? Такие тяжелые слабые ноги, и дыханье горячим песком царапает грудь. Грохот ближе ‑ кажется или нет? Я не могу обернуться. Мне надо глядеть только под ноги, иначе я упаду. Ближе. Да, ближе! Надо скорей, но я не могу. Страх? Я не могу бояться, нельзя бояться, иначе конец...
‑ Берегись! ‑ крикнул Ортан ‑ или подумал? ‑ но в глазах качается туман, я не отпрыгнула, я споткнулась, и оно пронеслось над соей головой. Белое. Толстенный белый канат. Он упал на землю, свернулся и подползает ко мне. Я не могу! Надо бежать, но я не могу, я гляжу... Сильные руки оторвали меня от земли, и степь рванулась назад, воздух вскрикнул и ударил в лицо; мы летим, Ортан несет меня на руках, отпусти, ‑ говорю я, ‑ я еще могу, но он молчит, он держит меня на руках; запрокинутое в серебряный свет лицо, и тяжелый, размеренный стук его сердца за потертой кожей куртки.
