Тем не менее, покуда «мистер Уинтерс» и Адам не знали о ее экскурсиях, у них не было причин волноваться, а у нее – умирать от скуки.
Сфинкс стоял перед белой дверью, неотличимой от остальных дверей его невозможного «отеля». Покопавшись в недрах черного одеяния, он вытащил золотой ключик.
– Сейчас ты увидишь то, чего никто не видел целый век.
– Я не люблю подарки.
– Ну да, разумеется. Подарки – это приманка, не так ли? Они как сыр в мышеловке, – сказал Сфинкс жестяным грохочущим голосом, к которому Волета успела привыкнуть. – Я бы никогда не оскорбил тебя подарком.
– Подожди, – сказала Волета, вскидывая руки. – Я хочу убедиться, что мы понимаем друг друга.
– Я полностью тебя понимаю.
– Тогда ты знаешь, что я собираюсь разочаровать тебя. – Волета пыталась признаться в этом беспечно, чтобы слова не прозвучали угрожающе.
– Как это?
Пискля вывернулась из-под воротника ночной рубашки Волеты и устроилась у нее на плече. Девушка погладила белку, и та от удовольствия закрыла глаза.
– Ты что-то задумал по поводу меня – ты хочешь навязать мне какую-то роль или хочешь, чтобы я что-то сделала.
– Возможно.
– И по-твоему, раз уж мы друзья, я уважу твою просьбу.
– Возможно, – снова сказал Сфинкс.
– Но моя привязанность имеет мало общего с моей верностью, и моя верность имеет еще меньше общего с моим поведением. Спроси моего брата. Или мистера Уинтерса. Или кого угодно. Хочу я того или нет, я обязательно тебя разочарую.
Сфинкс ничего не ответил, но слегка поклонился, что позволило Волете надеяться – если не верить, – что ее поняли.
Сфинкс открыл дверь, за которой прятался вековой секрет.
В комнате, сводчатой, как театральный зал, царил эффектный полумрак. Кроме деревянных лесов в центре, в ней ничего не было. Стены, потолок и пол были выкрашены в черный цвет. Это место немного напоминало акробатке закулисье «Паровой трубы».
Внутри лесов стоял стеклянный резервуар внушительных размеров. Волета подумала, что такой большой банки соленых огурцов ей видеть не приходилось.
– Замечательно, – сказала она с наигранным энтузиазмом.
Сфинкса это не обмануло.
– Что ты видишь?
Волета рассмеялась:
– Это твоя банка. Ты сам должен знать. По-моему, она полна грязи.
– Грязи?! – Голос Сфинкса затрещал от негодования. – Это, моя дорогая, дистиллят более чем двухсот ингредиентов, тщательно отобранных и измеренных…
– Хочешь сказать, это суп? – перебила Волета.
Она пересекла комнату, и цистерна, казалось, увеличилась в размерах. Стеклянная стена резервуара возвышалась над девушкой, но даже при ближайшем рассмотрении жидкость внутри выглядела непримечательной и бесцветной.
– Нет, это не суп, не пудинг, не соус. Не притворяйся дурочкой. Я знаю, что тебе пришлось притворяться, пока тебя держали в «Паровой трубе», но больше не нужно. Поверь, интеллект восемнадцатилетней девушки меня не испугает. А теперь взгляни сюда! Это химически спроектированная среда, которая способна удерживать электрический заряд.
– Это то, что нужно мистеру Уинтерсу для руки?
– Верно.
Сфинкс вытащил из-под одеяния тот же серебряный камертон, с чьей помощью превратил рой бабочек в пепельный дождь. Он прикоснулся вилкой к крепкому кранику в основании чана; в воздухе сверкнула яркая искра. «Химически спроектированная» среда озарилась светом там, где в нее вошел ток; красный свет всколыхнулся за стеклянной стеной, словно потревоженное облако, и потек во все стороны. Чем дальше распространялось свечение, тем больше оно ослабевало, пока совсем не потускнело.
– Конечно, это всего лишь резервуар. Среду в любом случае надо заряжать в электрических яслях.
– Электрические ясли? Что это такое?
– Место, где рождается молния.
– Тебя когда-нибудь било?
– Молнией? Ну конечно! А как еще проснуться утром? Шок полезен для здоровья.
– Мне бы очень хотелось на это посмотреть, – сказала Волета.
А потом обернулась и увидела, что Сфинкс снял маску.
