– В заговоре? Капитан? Я так не думаю. Марат запер его и старпома, им пришлось пробиваться на свободу.
– Может, это прикрытие? Ты видела, как он разговаривал с Люком Маратом?
– Нет, мы так и не встретились.
– Тогда ты не знаешь, о чем шел разговор. Ты нашла его в темнице?
– В камере, – сказала Волета, а потом, немного поразмыслив, прибавила: – Она была не заперта.
– Тебе это не показалось подозрительным?
– Я знаю капитана. Он очень щепетильный. Иногда это страшно бесит.
– Щепетильный пират, подсевший на крошку? – Сфинкс усмехнулась.
– Я не говорила, что он идеален. Почему ты такая подозрительная? Он же самый безобидный из всех людей…
– Безобидный? Ли убит. «Каменное облако» погублено. Мой движитель поврежден, и все батареи потеряны, у Эдит не осталось другого выхода, кроме как притащиться к моему порогу, волоча за собой Сенлина. Какое-то слишком уж удобное совпадение.
– «Удобное совпадение» – последние слова, которые любой из нас использовал бы для описания минувших событий. Ты параноик. – Волета подула на резервуар, заполненный мутной жидкостью, и нарисовала рожицу на запотевшем стекле.
– Я опытная. Говоришь, у вашего капитана есть принципы? С их помощью им можно легко управлять. Не нужно много воображения, чтобы догадаться, что́ Марат мог сказать Сенлину, убеждая его в правильности своего дела. И разве он не упрекнул меня в отсутствии милосердия по отношению к ходам? Возможно, твоего капитана завербовали. – Сфинкс ухмыльнулась, сверкнув рубиновым зубом.
– Если ты намекаешь, что жалкое состояние человечества, которое мы увидели по пути сюда, что-то изменило в его душе, то да. Возможно. Мы все изменились. Мы летали в корзине, висящей на нитках, и кормили печь угольной пылью, мы ели голубей, как амброзию, и мечтали о безопасном месте, чтобы пришвартоваться. А ты тут сидишь на летающем чайном подносе и притворяешься, будто он не самая чудесная вещь в мире.
– Каждое технологическое новшество, которое я когда-либо выпускала в мир, немедленно брали на вооружение убийцы и разжигатели войн. Только взгляни, как хорошо у них получается убивать друг друга с помощью воздушных шаров! Представь себе, что они сотворят с моими чайными подносами и титанами. И да, я первой признаю, что в мире есть проблемы и неравенство, но освобождение ходов ничего в Башне не исправит.
– Не думаю, что ходам нужно освобождение.
– Что ты хочешь этим сказать? – Лупа в глазу Сфинкса повернулась, сузив фокус.
– Они снимают ошейники и обмениваются кандалами. Ума не приложу зачем.
– Что еще ты видела?
– Я видела, как несколько балаболов убили хода, чтобы заполучить его груз.
– И что он нес?
– Черный порох, около двадцати фунтов.
– Ты очень наблюдательна.
– Да. И я не видела ничего такого, что заставило бы меня думать, будто капитан с кем-то сговорился. Его интересует лишь тот заговор, который позволит воссоединиться с женой. – Волета повернула голову и поцеловала Писклю, которая прихорашивалась у нее на плече.
– И все-таки ты здесь, – проговорила старуха.
– Да, мы все здесь. Итак, позволишь мне прокатиться на твоем чайном подносе?
Было семнадцать минут шестого, когда мучительный спазм мышцы в спине Ирен наконец прошел. Она перевернулась на живот, боясь лишний раз вздохнуть, и очень осторожно встала на колени. Встать, не согнув спину, было непросто, но ей это удалось, пусть движение и не выглядело изящно.
Она знала, что прошло ровно семнадцать минут после пяти, потому что посмотрела на безвкусные «внучкины часы»[8], перед тем как вцепиться в них мертвой хваткой и опрокинуть на пол.
Момент досады миновал, и Ирен застонала от учиненного беспорядка. Разве у нее раньше случались такие вспышки гнева? Она наверняка только что всех разбудила. Волета спала очень чутко и точно уже мчалась проверять, из-за чего шум. Она всегда бежала навстречу грохоту и ударам, а не в противоположную сторону.
Ирен выжидающе посмотрела на дверь.
Прошла минута, никто не явился. Амазонка перевела дух.
Что ж, раз она окончательно проснулась, можно заняться завтраком.
Она из принципа отказывалась носить халат, который был в комнате. Он оказался чуть маленьким и вдобавок очень мягким и очень белым. Он выглядел как яркий флаг капитуляции, сигнализирующий миру, что его носитель решил примерить погребальный саван, готовясь к неизбежному представлению, для коего тот понадобится. В первый вечер Волета отнеслась к этому покрову для мумии столь же подозрительно. Но на следующее утро она пришла завтракать в халате и с той поры почти его не снимала. Это было именно то, чего боялась Ирен.
