– Вы кто?! – голос у неё был тоненький.
Я пожала плечами: «Я живу здесь». Жена (её звали Галина) ходила по комнатам, всплёскивала руками и повторяла тонким голосом:
– Ну, муж! Ну, муж! Доходили до меня слухи, да не верила… Ну, муж… – Она встала передо мной, уперев коротенькие ручки в бока: – Немедленно уходи, чтобы духу твоего тут не было.
– Меня сюда привёл Василий Денисыч, и я никуда не уйду, – пролепетала я нахально, хотя внутри тряслась, как нашкодивший котёнок.
– Я позову соседей, милицию! Ты здесь никто! – крикнула она.
Разумеется, я бежала, путаясь, сорвав его рубашку, переодевшись в своё. Разумеется, поехала в часть. Ангел был хмур и сосредоточен.
– Может, мне пожить в частном секторе? – только сейчас я поняла, какая началась серьёзная заварушка, и игре в маленькую капризную девочку пришёл конец. Я готова была на все условия – лишь бы не расставаться.
Но он был непреклонен:
– Нет. Ты пойдёшь со мной. Ты ужинала? Зайдём в кафе.
– Ясненько, – вставила соседка по койке, – Решил жену проучить таким образом. А ты была не более чем орудие в его руках.
– Ах, девочки, какие вы не романтичные! Не слушай никого, Нина, рассказывай!
…– Он меня провёл мимо ахнувшей, изумлённой жены в смежную комнату. Постелил на диване и велел сидеть и не высовывать нос.
Муж и жена Ангелы в гостиной разговаривали восемь часов, до двух ночи. Иногда он приходил меня навестить. У него было землистое лицо и набрякшие глаза.
– О чём вы говорили? – шёпотом спрашивала я.
– Я сказал ей, что так дальше продолжаться не может. Что чем жить так, то лучше никак. Алименты на детей буду платить аккуратно.
– А она?
– Она плачет и вспоминает о восьми прожитых годах. Беспрерывно бегает по комнате, курит и обещает, что всё поняла и исправится. И тут же набрасывается, упрекает и обвиняет. Хочет поговорить с тобой, но я не пускаю.
Я уснула. Открыла глаз от того, что рядом лежал Ангел. Он так объяснил своё присутствие:
– Я предупредил её, что если она снова закатит истерику, я уйду спать в соседнюю комнату. Она закатила – я ушёл.
– Но она в любой момент сюда ворвётся.
– Не ворвётся. Я предупредил, пусть только попробует – завтра же подам на развод.
Я положила его руку на свою грудь. Он осторожно её убрал: «Даже не думай об этом. Жена за стенкой…»
Я спала и просыпалась от того, как хлопали двери в гостиной, в кухне, на балконе. Галина не сомкнула глаз, бегала всю ночь, курила. Но не вошла. Так он её вымуштровал.
– Дрянь! – это процедила Тоня. Она сидела бледная, прищурив глаза, сжав побелевшие губы. Все посмотрели на неё. – Да я… Да будь я на месте Галины, я бы волосы за такое повыдрала!
Я предпочла думать, что дрянью она назвала ротного Ангела. Хотя во время рассказа замечала, как Тоня всё дальше отодвигается и странно всматривается в меня. Пальцы её были так крепко сжаты, скрючены, как будто она мысленно давно с наслаждением увязла в моих волосах. Обычно покойное, неподвижное лицо её было искажено ненавистью всех вместе на свете взятых честных замужних обманутых женщин.
Мне стало не по себе. Девчонки требовали продолжения, и я кое-как, путаясь, закончила историю. Хотя там ещё было много чего интересного.
На следующее утро Ангел ушёл на службу. Ко мне вошла Галина. Присела на койку – я отодвинулась от неё как можно дальше. Мало ли чего.
Она говорила, что жалеет меня. Что ничего у нас с Ангелом не выйдет – слишком сложный у него характер. Что на чужом несчастье счастья не построишь. Её слёзы мне отольются, зло вернётся сторицей. Так оно и случилось. Галины слова спустя многие годы оказались пророческими.
Ангел сказал мне, что подаст рапорт об увольнении, и мы поедем жить к нему на родину. А пока с сопроводительным письмом туда поеду одна я, к его вдовому отцу. Моему будущему свёкру.
На Киевском вокзале познакомилась с весёлой хохлушкой, ехали в одном купе. Я всё ей про себя тут же и выложила. Она научила, как прочитать письмо («А то кто знает, что там написано. Может, гони эту шльондру, батько, от себя дальше»).
Подержали конверт над паром, струящимся над термосом с кофе (кофэ). Я с любопытством уткнулась в чужое письмо. Хотя разве Ангел был мне чужим? Запомнились строчки: «Ты ж знаешь, як погано я жил з Галькою…»
