Николас и Леандр обменялись взглядами.
– Это одна из богатейших улиц Лондона, – сказал Леандр.
– Но одет он был совсем бедно, когда пришел ко мне, – протестующе произнесла Джудит и вкратце описала визит Тимоти Росситера.
– «Можно улыбаться, но быть злодеем», – процитировал Николас строчки из «Гамлета». – Могли Тимоти знать о том, что дети видели в театре пьесу Шекспира «Гамлет»?
– Да! – воскликнула она. – В театре мне показалось, что я видела призрак Себастьяна. Мне тогда стало по-настоящему страшно.
– Могу себе представить, – кивнул Николас.
– Но вы так и не назвали возможную причину его странных поступков, – вмешалась Элинор. – Возможно, это всего лишь ваши фантазии.
– Ты очень практична, – сказал жене Николас. – Так что случилось с авторскими правами на стихи вашего покойного мужа и соответствующим доходом от них?
– Никакого дохода никогда не было, – ответила Джудит. – Что же касается авторских прав… этим занимался мой отец. Впрочем, я знаю, что они должны были достаться Бастьену. Я так поняла, что под этим подразумевались книги Себастьяна, по одному экземпляру каждого сочинения. Больше после мужа ничего не осталось… если не считать некоторых бумаг, в которых содержатся его неоконченные или отвергнутые им самим стихи. Ими очень интересовался мистер Брауни, но я сказала, что их просто не существует. Я не хотела платить за новые издания еще сотню гиней.
Потом Джудит рассказала чете Делейни всю историю с дорогими томами в кожаных переплетах и с золотым тиснением.
– Но те книги, которые видела я, были в матерчатых переплетах, – сказала Элинор. – Кажется, у нас тоже есть такая.
Она поспешно вышла.
– Кто унаследует авторские права в случае смерти Бастьена? – спросил Леандр.
– Понятия не имею, – покачала головой Джудит.
– Готов поклясться, это Тимоти.
– Я тоже так думаю, – кивнул Николас. – Эти права дорого стоят.
– Так дорого, что за это можно убить? – недоверчиво спросила Джудит. – Клянусь, Себастьян никогда не получал денег за свои стихи.
Элинор вернулась с тоненькой красной книжкой в руках. Книжка была похожа на те, что Себастьян заказывал для слуг, на корешке виднелась надпись: Себастьян Росситер, «Райские дары».
Полистав страницы, Джудит сказала:
– Та самая, где было напечатано стихотворение «Моя ангельская невеста»… Ничего не понимаю.
Николас откинулся на спинку кресла и, уставившись в потолок, задумчиво произнес:
– А что, если стихи вашего мужа пользовались громадной популярностью? Неудивительно, что вы, живя в тихой сельской местности, ничего об этом не знали. Леандр и я были по большей части за границей, а Элинор до нашей свадьбы вела довольно уединенный образ жизни. Вполне вероятно, мы просто ничего об этом не знаем, хотя тот факт, что моя жена слышала имя Себастьяна Росситера, говорит о многом.
– Сэр Стивен тоже знаком с творчеством Себастьяна, – сказала Джудит.
– И Бет, и Люсьен, – сказал Леандр. – Бог мой, Люк даже цитировал на память некоторые его стихи, но я приписал это тому, что Росситер был местным жителем.
Николас выпрямился в кресле, в его глазах мелькнула какая-то идея.
– Элинор, позови сюда миссис Паттерсон, – попросил он жену и пояснил гостям: – Это наша экономка, большая любительница сентиментальной литературы.
Вскоре в гостиную вошла худая женщина с ясными глазами.
– Слушаю вас, мадам, – обратилась она к Элинор.
– Миссис Паттерсон, вы что-нибудь слышали о поэте Себастьяне Росситере?
– Слышала? – удивленно вскинула брови женщина. – Да он мой любимый поэт! У меня есть все его книги. Какая это трагедия, что он так рано умер… Я не могла прийти в себя несколько недель, когда узнала о его смерти. Кстати… Мисс Роузи и мастер Бастьен, случайно, не родственники ему?
– Это его дети.
– Ах, Боже мой! – всплеснула руками миссис Паттерсон и процитировала несколько трогательных строк из стихотворения Себастьяна, посвященного детям.
Джудит сильно смутилась.
– Знаете ли вы еще кого-нибудь, кому нравятся стихи Себастьяна Росситера? – спросила Элинор.
– О, они всем нравятся! Я только что была на кухне и читала слугам его рождественские стихи… Чудесная поэзия! Великолепный поэт!
