Стены комнаты были увешаны детскими рисунками. На смешных картинках, нарисованных цветными карандашами, горели дома, мерзли очереди за хлебом, падали на маленький город огромные бомбы, а еще шли по Невскому плачущие немцы и громыхал над Дворцовой праздничный салют — дети рисовали войну.
Вера Павловна сняла кастрюльку с печки и начала разливать суп по тарелкам. В кармане у нее лежали маленькие записочки, сегодня она сказала детям, что если в новогоднюю ночь загадать желание, оно обязательно исполнится. Весь вечер они рисовали свои мечты на листочках. Когда дети лягут спать, она прочитает их. Еще вчера должны были привезти подарки для детей, но в машину попал снаряд, и дети получат подарки позднее. Вдруг какой-нибудь малыш загадал конфеты — ведь это будет настоящее чудо для него. Если только все они не загадали, чтобы кончились война и голод, тогда маленькая Вера Павловна ничего не сможет сделать для них.
Зеленая, пахнущая лесом похлебка была в мгновение проглочена, и пятнадцать пар голодных глаз с надеждой уставились на воспитательницу. Но что еще она могла сделать для них?
Стекла в окнах на первом этаже были выбиты, и Артемьев, прячась в стенном проеме, настороженно прислушивался. Улица молчала. Артемьев успеет убежать, если часовой пойдет сперва в другие подъезды. А если нет, то останется здесь и подкараулит солдата, спрятавшись за выступом стены. Вор осторожно выглянул в окно: солдат стоял под аркой дома, не решаясь выйти из темного убежища. Лунный блик сверкал на штыке винтовки, выдавая его. Артемьев пригнулся и, осторожно ступая по предательски хрустящим осколкам стекла, начал подниматься вверх по лестнице. Во дворе послышались голоса — на шум выстрелов пришла подмога.
В лесу родилась елочка, В лесу она росла, Зимой и летом стройная…
Дети не подпевали воспитательнице, в тарелках и животах было по-прежнему пусто, и им еще и еще хотелось елового супа. Им казалось, что если не открывать рот, его сладковатый, вяжущий вкус останется дольше.
Артемьев вошел в помещение интерната и тут же закрыл дверь на засов. Одной рукой он держал мешок с хлебом, а другую сунул в карман и крепко сжал рукоятку охотничьего ножа — на всякий случай.
— С Новым годом! — поздравил он хриплым от курева голосом.
— Вы кто? — растерялась Вера Павловна.
Но тут дети выбежали из-за стола и кинулись к нему.
— Дед Мороз! Дед Мороз!
Артемьев от неожиданности отпрянул назад.
— Дед Мороз! — кричали счастливые дети. Они повисли на нем, словно елочные игрушки, тычась носами в мешок.
Дети не загадали ни конфет, ни хлеба, ни конца войны — это они просят каждый день. А сегодня Новый год, и Вера Павловна не обманула их, потому что загаданный Дед Мороз пришел. Надо скорее, скорее загадать еще что-нибудь.
— Дед Мороз!
Только трехлетний Павлик знал, что это не Дед Мороз, это его папа пришел с фронта. Павлик сегодня загадал, чтобы папа вернулся за ним. Мальчик счастливо смотрел на Артемьева, а тот, улыбаясь, гладил его по голове.
— Кто вы? — воспитательница подошла к незнакомцу.
— Дед Мороз, — засмеялся Артемьев и полез в мешок. — Все как надо, и подарки есть.
Вера Павловна не поверила глазам: мужчина достал из мешка четыре буханки хлеба и протянул ей.
— Хлебушек! Хлебушек! — закричали дети.
— Откуда это? Кто вы? — прижимая к себе хлеб, спросила она его.
— Дед Мороз, — продолжал веселиться Артемьев. «Нет, суки, не найдете. Здесь не найдете», — хохотал он про себя.
Воспитательница продолжала растерянно прижимать хлеб. Артемьев пробежался по ней глазами: Вера Павловна была небольшого росточка, худенький заморыш, совсем еще девчонка. Так они и смотрели друг на друга, не зная, что говорить, а счастливые дети прыгали вокруг Артемьева и воспитательницы, держащей в руках буханки.
На лестнице послышался шум, в дверь постучали:
— Откройте, милиция!
Вера Павловна растерянно смотрела на мужчину: тот замер, подобравшись, будто собираясь бежать, вот только не знал — куда, а грубый рот так и застыл в неестественной для его лица улыбке.
В дверь постучали сильнее.
— Откройте! — потребовал мужской голос.
Артемьев только собрался вытащить нож, как Вера вдруг сделала ему знак идти за ней. Она привела его в кладовку и закрыла за ним дверь на ключ. Вор оказался запертым, ему оставалось только прислушиваться к тому, что происходило в комнате, сжимая в руке верный нож.
