— Они все любят тебя, — задумчиво сказал Доминик.
Джинни придвинула к себе пирожное.
— Меня легко любить. В этом нет ничего странного. Кому, как не дочери алкоголика, знать, что у каждого человека есть слабости, недостатки, душевные шрамы от трудностей, которые им пришлось или все еще приходится преодолевать. Каждый заслуживает хорошего обращения, пока не доказано обратное.
— Я хорошо обращаюсь со своими людьми.
— Ну да. Вроде того.
— Что значит вроде? Я никогда не повышаю голос, стараюсь транслировать добрые намерения, даже если приходится делать выговор…
— И при этом остаешься принцем, то есть возвышаешься над ними на три головы.
— Доминик?
К столику приближался его старый друг по частной школе Пьетро Фоничелли. Сын итальянского миллиардера, сколотивший собственное огромное состояние на программном обеспечении, Пьетро был одним из немногих людей, которые могли поспорить известностью с наследным принцем Ксавьеры.
Доминик поднялся навстречу.
— Пьетро! Откуда ты здесь?
— Приехал в отпуск. — Итальянец махнул рукой на свой наряд — широкую футболку и шорты. — Наконец‑то мне выпала возможность поближе познакомиться с твоей женой!
Принц почувствовал неожиданный моральный дискомфорт, которого не испытывал, вводя в заблуждение незнакомых людей. Ему не нравилась перспектива сознательно лгать человеку, которого он считал другом. Конечно, Пьетро и еще несколько школьных приятелей присутствовали на свадьбе, но тогда в суете Доминику не хватило времени об этом задуматься.
Джинни протянула Пьетро руку, к которой тот приложился губами. Что‑то горячее и злое поднялось в груди Доминика, очень его озадачив.
— Все женщины хороши в день свадьбы, но теперь я ясно вижу, что ты прибрал к рукам первую красавицу Америки.
Джинни приняла слова Пьетро за дежурный комплимент, но Доминик знал итальянца давно и видел, что она и вправду произвела на него сногсшибательное впечатление.
— Если венценосный зануда вам надоест… — Пьетро протянул ей визитку. — Это мой личный номер.
— Флиртуешь с моей женой?
— Дразню тебя. — Пьетро заключил Доминика в медвежьи объятия. — Рад, что встретил вас обоих в неформальной обстановке. Надо будет как‑нибудь поужинать вместе.
Принц почувствовал себя идиотом. Он забыл, что Пьетро всегда был шутником, которому нравилось провоцировать слишком серьезного соученика. Как ни странно, именно непочтительность итальянца делала их такими хорошими приятелями.
И все же Доминик не мог избавиться от мысли, что Пьетро — как раз тот человек, которого не волнуют чины и звания бывших мужей понравившейся ему женщины. У него было достаточно денег, чтобы покупать страны вместе с королями. Как только Джинни станет свободной, Пьетро и в голову не придет деликатничать с самолюбием друга или опасаться его реакции. Он положил на Джинни глаз, и он будет ее добиваться.
Нервы принца встали дыбом, как шерсть сердитого кота. Не от ревности, как он старался убедить себя, а от тревоги за Джинни. Пьетро мог быть замечательным другом, но хорошего мужа из него не получится. Как и сам Доминик, он брал что хотел, а потом отбрасывал в сторону, наигравшись. Внезапно принцу, который до этого даже не сомневался, что после развода Джинни останется одна, открылся другой возможный вариант развития событий. Он подумал, что через два с лишним или три года может увидеть ее с другим мужчиной.
Ночью в постели напряжение Доминика передавалось Джинни с такой силой, что ей захотелось лечь от него подальше. Но она не могла. Ребенок должен был родиться через месяц — плюс‑минус неделя с учетом непредсказуемости первенцев. Заботы отдалят ее от Доминика, а два года спустя все вообще закончится. Джинни не хотела терять ни минуты близости, даже если это грозило бессонной ночью. Мускулы на руке Доминика под ее головой напоминали скорее сталь, чем человеческую плоть.
— Да что с тобой такое? — спросила она, не в силах больше выносить наэлектризованную тишину.
— Ничего.
— Не ври. — Она пробежалась пальчиками по густой поросли на его груди. — Это связано с твоим другом, которого мы сегодня встретили? Я думала, ты был рад его видеть.
