Тем не менее все ночи Джинни проводила в его постели. Не говорила ни слова, не пыталась соблазнить. Просто укладывалась рядом, утыкалась головой в плечо, клала руку ему на грудь и сладко засыпала. Доминик, вынужденный обижать безразличием мать своего будущего наследника, не противился этому ритуалу, не мог отказать Джинни в том утешении, к которому она считала нужным прибегать.
Но однажды ночью, когда Джинни готовилась отойти ко сну, прижавшись к его боку, принц почувствовал легкий толчок. Он опустил глаза на существенно округлившийся живот жены под тонкой желтой ночной рубашкой.
За первым толчком последовал второй. Принц озадаченно подобрался, Джинни засмеялась.
— Это твой ребенок делает зарядку.
— Что?
Она села, сбросила ночную рубашку и прижала обе руки Доминика к своему животу. Ребенок задвигался снова, словно под гладкой кожей прошла небольшая волна.
— Господи, — прошептал принц.
Желание обнять Джинни было слишком сильным — прижимая ее к груди, он зажмурился и едва слышно сказал «спасибо».
— За что именно? Для женщин вполне естественно вынашивать детей.
— Но не в таких нелепых обстоятельствах.
— Все не так уж плохо, Дом. Бывает намного хуже.
— Ты уже не сможешь вернуться к нормальной жизни.
— Я уже догадалась, что только сумасшедший решится ввязаться в отношения с бывшей женой наследного принца. Кто рискнет перейти дорогу человеку, у которого есть собственная армия?
— Прости. Мне очень жаль.
— А мне нет.
— Значит, ты еще не до конца поняла, в какую переделку попала.
— Я вовсе не считаю это переделкой. Как я тебе уже говорила, я не рассчитывала стать матерью. Этот ребенок — подарок судьбы. — Джинни накрыла руку Доминика своей. — Даже если мне придется отказаться от мужского общества до конца дней, оно того стоит.
— Да. — Он не собирался говорить это вслух, не хотел делать ничего, что могло ее обнадежить. Но Джинни лишь улыбнулась и откинулась на подушки. — Ты устала? Хочешь спать?
— Думаешь, я смогу? — Она показала на свой живот, который все еще жил собственной жизнью. — Этот акробат пока не готов угомониться.
— Ты уже придумала имя? — Доминик лег рядом с женой.
— Я хочу назвать дочку Региной Роуз. А как ты бы назвал мальчика?
— Мне всегда нравилось имя Джеймс Тиберий Кирк.
— Я не могу поверить! Ты хочешь назвать наследника престола в честь какого‑то героя «Стар Трека»?
— Не какого‑то. Капитана. К тому же история помнит королей Джеймсов и императоров Тибериев.
— Соглашусь, если мы откажемся от Кирка.
— Договорились.
Они немного полежали молча, прижавшись друг к другу в темноте.
— Ты знаешь, что шейх все еще спрашивает, исполнилось ли твое желание.
— Надеюсь, ты не сказал ему, что стараешься лишний раз со мной не встречаться?
— Держать дистанцию лучше для нас обоих.
— Конечно, ваше высочество. — В голосе Джинни не было ни следа насмешки или сарказма, но Доминик не испытал ожидаемого облегчения.
— Ты думала, что будешь делать через два года? — Он сознательно не сказал «после развода», зная, как сильно это ее заденет.
— Салли сказала, я смогу использовать свою известность, чтобы заниматься благотворительностью.
— Ты знаешь, что можешь делать это, живя в Ксавьере. Во дворце, если хочешь.
Доминик знал, что это будет для них тяжелым испытанием, но после того, как он впервые почувствовал движения малыша, в голове кружили странные мысли. Он не мог представить, что Джинни уедет на другой континент. Не понимал, как два человека могут вместе воспитывать ребенка, находясь друг от друга на таком расстоянии. В начале принц ни о чем таком не задумывался, спокойно смотрел на ситуацию со стороны. Но когда он ближе узнал Джинни, а дитя в ее животе перестало быть абстракцией, стало ясно, что так легко принятые решения повлекут за собой грустные и одинокие последствия.
— Думаю, будет лучше, если я поселюсь на другой стороне острова.
— Близко, но не очень.
Доминик почувствовал благодарность за то, что Джинни решила не увозить ребенка на край света. Но с недавних пор поселившееся у него внутри ощущение пустоты никуда не исчезло. Он не мог сделать вид, что не слышал дрожи в ее голосе.
