— Пираты не успели бы закрепиться, создать сеть и обнаглеть, если бы отец не потерял голову от страха за жену.
— А что еще ты ждал от мужчины, вынужденного наблюдать за угасанием любимой женщины? Что он пойдет копаться в бумагах и даже не попытается побороться за ее жизнь?
— Конечно нет! Именно поэтому странами руководят люди, которые либо успели отлюбить свое, либо вообще не склонны идти на поводу у эмоций.
От этих слов страх и печаль стиснули живот Джинни холодными руками. Ее затошнило.
— Понятно.
— Моя жизнь — часть игры с очень высокими ставками, Джинни. Любой просчет, ошибка отражаются на благополучии народа, который я обязан защищать. Когда я стану королем, даже две недели вдвоем на яхте станут неповторимым воспоминанием. Мне придется быть на связи и решать вопросы в любое время дня и ночи. У меня останется два часа, чтобы полежать под солнцем с книгой, двадцать минут, чтобы искупаться. Об этом я и старался тебя предупредить. Занимать второе место после страны — не то же самое, что сражаться с пристрастием мужа к рыбалке или футболу. Мы сможем проводить вместе так мало времени, что тебе просто не стоит растрачиваться на чувства ко мне.
Потрясенная тирадой, Джинни посмотрела вслед мужу, который быстро ушел к себе, на ходу риторически спрашивая вселенную, куда запропастилась Салли. Молодая женщина наконец‑то услышала из его уст окончательный приговор: Доминику нечего дать в обмен на ее любовь.
Джинни сидела, уставившись на тарелку с недоеденным бутербродом, пока стук в дверь не вывел ее из транса. В гостиную вошла мама.
— Мы собирались поплавать после завтрака.
— У меня нет настроения.
Роуз села рядом с дочерью, взяла из вазочки печенье.
— Первая ссора?
— Мам, ты же знаешь, что это не настоящие отношения.
— Еще какие настоящие, милая моя. Вовлеки мужчину и женщину в заговор или план, и между ними обязательно завяжется что‑то личное.
— Ну хорошо. Тогда краткосрочные.
— И почему это вдруг стало тебя беспокоить? — Глаза Роуз подозрительно сузились. — Ты хочешь поменять правила?
— Можно я сначала оденусь? — Джинни поднялась. — С минуты на минуту сюда явится Салли.
— Вряд ли. Доминик промчался в сторону ее офиса, когда я поднималась к тебе.
— Мне нужно одеться в любом случае.
Джинни не стала тщетно тратить силы на возражения, когда мама последовала за ней в спальню Доминика, где разворошенная постель красноречиво свидетельствовала об их ночных забавах.
— Это определенно изменение в правилах, — сказала Роуз.
— Ты же не думала, что мы действительно не станем спать вместе после свадьбы? — Джинни положила руку на живот, в котором снова происходило что‑то странное.
— Я знала, что станете. Это у тебя были сомнения. Почему ты держишься за живот? Что‑то не так?
— Не знаю. Какое‑то непонятное чувство, словно что‑то ерзает.
— Это ребенок! — Глаза Роуз наполнились слезами. — Джинни, неужели я и правда скоро стану бабушкой!
— А я — мамой. — Джинни легла на постель. — Не могу поверить, что кто‑то будет меня так называть.
— Конечно, будет. Именно поэтому, какие бы глупости ни происходили между тобой и Домом, ты должна постараться это исправить.
— Зачем? Все уже решено. Через два с половиной года мне придется уйти.
— Но ты уже не хочешь. — Роуз изучала лицо дочери. — Ты любишь его.
— Мне кажется, Дом тоже меня любит, но сопротивляется так, словно речь идет о спасении жизни.
— Милая, какой же мужчина признается в любви без боя! — Слова мамы заставили Джинни рассмеяться. — Дай ему время.
— Мам, он думает, что любовь делает правителя слабым. По‑моему, это не лечится.
— Он тебе так сказал?
— Мать Дома долго болела раком. — Джинни вздохнула. — Стараясь спасти ее, король чуть не развалил страну, уступил водные пути пиратам. Вышел из ступора за пять минут до государственного переворота.
— Ох. Это печально, но не объясняет, почему Доминик не может жить в браке с женщиной, которую любит.
— Не хочет заводить себе ахиллесову пяту.
— Из всех браков, которые я видела, самыми прочными были те, в которых муж и жена делали общее дело.
— Если это намек, что я должна лезть в политику, ты просто выжила из ума. Во‑первых, Дом никогда этого не допустит. Во‑вторых, я могу при случае внести пару предложений, но управление страной — вне моей компетенции.
