— Из тебя выйдет интересная принцесса, — засмеялся Доминик.
— К счастью для тебя, всего на два года с хвостиком.
Доминик пробурчал что‑то и углубился в газету.
Джинни решила не переживать из‑за этого. Она доказала себе, что может общаться с милой, заботливой версией принца, не погружаясь с головой в розовые мечты. Им нет нужды становиться лучшими друзьями — надо всего лишь ладить наедине, гармонично смотреться на публике и знать друг о друге достаточно, чтобы брак выглядел настоящим. Сегодняшнее утро показало, что их отношения развиваются в верном направлении.
Даже если сердце Джинни и покалывало из‑за того, что она собирается истратить драгоценные для каждой женщины свадебные эмоции впустую, это ощущение было нетрудно подавить. Джинни вообще не имела намерения выходить замуж, жизнь с отцом отвратила ее от этого. Она никогда не подпускала мужчин так близко, чтобы имело смысл говорить о заключении брака. Понимая, что предстоящая церемония — ее единственный шанс примерить на себя роль невесты, молодая женщина постановила приблизить ее к совершенству настолько, насколько это возможно.
В четыре часа дня Доминик, который неожиданно освободился раньше времени, увидел в своей гостиной картину, словно бы скопированную с вчерашней: Джинни, Салли и Джошуа вокруг стола за изучением каталогов.
Джинни встретила жениха улыбкой:
— Я думала, политические игры задержат тебя до вечера.
— Должны были. С другой стороны, это я велел Салли и Джошуа еще раз предложить тебе весь ассортимент. Хотел убедиться, что решение устроит всех.
— Ты передал им, что у меня появились сомнения насчет дизайнера. — Джинни не слишком понравилось, что слова, сказанные ему тет‑а‑тет, вышли за пределы комнаты и породили проблему.
— Я хочу, чтобы ты была уверена.
Теплое благодарное чувство к Доминику снова охватило Джинни. Он не любил ее, возможно, даже не знал настолько хорошо, чтобы испытывать симпатию. Но, будучи достойным человеком, заботился о ней и желал ей счастья.
Тяжелые двойные двери открылись.
— Джинни?
— Мама?
Молодая женщина резко вскинула голову, не веря ушам. Ее высокая, худощавая мама влетела в гостиную из гулкого фойе и заключила дочь в объятия.
— Дай взглянуть на тебя!
— Мама, почему ты не в школе?
— Мне позвонил Доминик. Он сказал, тебе нужна помощь со свадебным платьем.
Глаза Джинни наполнились слезами. Этот поступок принца — звонок ее матери и организация перелета в Ксавьеру — был не просто проявлением внимания к ее нуждам, а актом доброты, от которой щемило в груди.
— Не то чтобы помощь, мама. Просто я ценю твое мнение. Джошуа, Салли, позвольте представить вам Роуз Джонс.
Миссис Джонс широко улыбнулась новым знакомым, явно удивленным розовыми прядями в ее светлых волосах. В глубине души мама Джин‑ни оставалась техасской девчонкой, которая росла в окружении лошадей под музыку «Бич Бойз». Эта слегка безумная часть ее натуры даже не думала отмирать с возрастом.
— Покажите мне, на что похожи ваши хваленые дизайнеры.
Как только Джошуа пустился в объяснения, Джинни отошла за софу, где стоял Доминик.
— Ты сказал моей маме, что я не справляюсь?
— Нет. Я сказал, что тебе не очень комфортно готовиться к свадьбе без нее. А я хочу, чтобы ты не испытывала дискомфорта, если этого можно избежать.
Странное ощущение, которое Джинни неизменно испытывала рядом с Домиником, преобразовалось в светлую, нежную радость. Она даже поспорила сама с собой из‑за желания обнять его, но сочла свой порыв неуместным. Она начала понимать, что за сигналы ей подает подсознание. Раньше Джинни разрывала отношения, прежде чем успевала толком узнать парней, с которыми встречалась, услышать от них что‑то, кроме банальностей. С Домом ее накрепко связали общие заботы — подготовка фиктивной свадьбы, жизнь в одних апартаментах, партнерство ради ребенка. И чем больше она узнавала его, тем больше он ей нравился. Так сильно, как ни один мужчина до него.
