Дмитрий Иванович как-то вымученно засмеялся, ничего не ответил.
Лида дрожала, свернувшись в позе зародыша. Ее одежда превратилась в лохмотья, волосы спутались, смешались с грязью. Она смотрела на Алексея слезящимися глазами, и зарождалось подозрение, что она его не узнавала. Поза девушки, мордашка, фигурка, все казалось таким беззащитным, хрупким, невинным, что у Алексея защемило сердце. Что за ересь тут несли «доброжелатели»? Это наветы, они говорили про другую женщину. Вот его Лида, она здесь, ну, изменилась немного, девять лет прошло, а время меняет людей… Ложь, он не верил! Если и имелись крупицы правды в тех наветах, то это дурное влияние «улицы», монстра по фамилии Рудницкий, он всё переделает, исправит, слепит то, что было…
— Узнаешь меня? — он погладил девушку по голове. Она сжалась, закрыла глаза. — Это я, Алексей… — Он не узнавал свой голос.
— Я помню тебя, Лешенька… — прошептала Лида, и маленькая жилка задрожала на виске. — Я не сразу тебя узнала, но теперь вижу, что это ты… Как же много всего утекло…
— Послушай… — зашептал он на подъеме. Желудок превращался в воздушный шар. — Ты считаешь, будто это я убил твоих родителей… Это ложь, все не так, я никого не убивал, об этом все знают, но мне впаяли за это срок… Рудницкий все подстроил, чтобы отобрать тебя, бизнес, отомстить за уничтоженную наркоту…
— Какая разница, Лешенька… — Она открыла глаза и посмотрела на него пустым взглядом. А он опешил. Что значит, какая разница? О чем она?
— Что ты собираешься делать? — прошептала она.
— Не знаю, — честно признался он. — Пока не знаю. Отвезу тебя в безопасное место. Я уничтожу Рудницкого, слышишь? Это он, сука, сломал нам жизнь…
Она вздохнула и снова закрыла глаза, а он заткнулся на полуслове, не зная, как себя вести. Поднял голову и встретился глазами с другой женщиной. Она угрюмо и печально на него смотрела — не отрываясь, не моргая. Ей было обидно, просто до колик обидно. Она знала что-то такое, чего не знал он… Сломалось что-то внутри — с хрустом, надрывно. Закружилась голова, мысли путались. Никакой он не стальной — он обычный человек, запутавшийся в себе и в окружающих, вбивший в голову какие-то гнилые, устаревшие установки! Эта женщина третий день находится рядом с ним, рискует всем, что имеет, бережет от опасностей, несется на помощь даже тогда, когда он не просит. А какая она, если присмотреться, сексуальная и привлекательная… Почему он так редко на нее смотрел? Да что творится у него с головой, в конце концов?!
— Отойдем… — шепнула Татьяна, поднялась и побрела к одиноко торчащему каменному «яйцу». Он растерянно глянул ей вслед, посмотрел на Лиду — она прерывисто дышала и нервно вздрагивала. Перехватил понятливый взгляд Василия — дескать, иди, пригляжу за твоей пассией. Он встал и потащился за Татьяной.
Она сидела на корточках, спрятавшись от человеческих глаз. Закрылась руками. Потом отняла их от лица и посмотрела на мнущегося Алексея — безмерно уставшая, серая от морального и физического напряжения. В воспалившихся глазах поблескивала какая-то щемящая грусть.
— Я вру вам всем направо и налево, Лешенька… — ее голос окончательно сел. — И тебе вру, с три короба уже наврала… Да, я уехала учиться через год после того, как тебя посадили. Не могла больше здесь находиться, спокойно смотреть, как деградируют люди, как какая-то нежить прибирает к рукам мой город… Но я училась не в строительно-архитектурном институте города Красноярска, а в юридическом институте МВД города Барнаула… Об этом никто не знал, только Вовка, но он стыдливо помалкивал. И в целом одобрял мой выбор, хотя принадлежал к таким кругам, где ментов не очень жалуют. Четыре года отучилась, получила диплом, год жила в Москве на съемной квартире, работая в Следственном управлении МВД. Потом ушла на, скажем так… конспиративную работу. Трудилась под прикрытием, проникновение в криминальные структуры, что, кстати, неплохо получалось… А увлечение дизайном, писание статеек в легкомысленные журналы — это хобби, хорошо, что оно позволяет скрывать мою настоящую деятельность. Хотя должна тебе признаться, это так же совмещается, как головная боль с сексом… — Татьяна усмехнулась. — Временами так хочется казаться легкомысленной… Не поверишь, но в наших властных структурах еще сохранились люди, которых не радует разгул регионального криминала, сросшегося с властью.
