Это была катастрофа. Мало того, что пока я переодевался, волосы постоянно путались, лезли повсюду, падали на лицо и в глаза, и когда я закончил, были всклокочены не хуже Поттеровских. Расчесав их, я наконец отважился посмотреть на себя…. И пришел в ужас. Из зеркала на меня смотрело непонятное существо — не то мальчик, не то девочка. Мягкие платиновые локоны, гладкие и шелковистые, красиво обрамляли лицо, но если надеть на меня платье и повесить в уши сережки, можно смело отправляться на бал дебютанток! Чуть ли не взвизгнув от гнева, я кинулся к матери, и потребовал, чтобы мне сегодня же — нет, сейчас, вот сию минуту привели парикмахера, и сделали какую угодно, самую модную и красивую КОРОТКУЮ МУЖСКУЮ стрижку! К счастью, Нарцисса не была слепой и моментально уяснила суть проблемы. Через полчаса ее личный стилист уже суетился вокруг меня, одну за другой накладывая на мою растрепанную голову чары иллюзии, предлагая разные варианты стрижек — однако все они чем-то не нравились то мне, то Нарциссе. Наконец уставший стилист еще раз взмахнул палочкой — иллюзорные волосы, разделившись на прямой пробор, упали чуть более длинными прядями на лоб, сзади по затылку стали совсем короткими, а сверху немного длиннее, чуточку не доставая ушей. Нарцисса нахмурилась.
— По-моему, такое носят даже маглы, — недовольно сказал она съежившемуся от страха стилисту. А я разглядывал свое отражение, и понимал, что, пожалуй, этот вариант мне нравится больше, чем все предыдущие. Стрижка мне шла, делая как-то одновременно раскованнее и старше. В зеркале отражался уже не ребенок, а молодой паренек. Ну что ж, если мне не суждено походить на отца, то, по крайней мере, я не буду выглядеть как девчонка!
— Мне нравится, — сказал я, и мать изумленно замолчала. Стилист, обрадованный успехом, взялся за работу. К тому времени, как отец вернулся из Министерства, с работы, я уже успел даже слегка привыкнуть к своему новому виду, и даже мать признала, что новая стрижка мне чудо как идет. Блейз, со свойственной ей иронией, фыркнула, что я «взялся за ум», и даже отец, после нескольких минут разглядывания моей головы, остался доволен.
Перед тем как мы покинули гостиницу, мать, коснувшись палочкой моего плеча, быстро прошептала что-то на латыни — как выяснилось, формулу одобрения, позволяющую мне, как наследнику, воспользоваться магией Манора. Все бы хорошо, знать бы еще, с чем ее едят, эту магию…
Дела дома обстояли еще хуже, чем я мог себе представить. То, о чем говорил крестный, не передавало и десятой доли того, что на самом деле творилось в Маноре! Чего стоил Макнейр, топчущий кованными сапожищами персидский ковер, или Грейбэк, разваливший свою немытую годами тушу в любимом кресте Люциуса! Мамин коллекционный фарфор, предназначавшийся для украшения, а не для использования, — выставленный на столе, покрытый потеками и остатками пищи. Половина предметов потрескались, часть была разбита, и осколки устилали пол столовой, вперемешку с окурками и просто распотрошенными сигарами. Части оружия из коллекции на стене недоставало, некоторых картин — тоже… Грязное ничтожество Хвост, выскользнувший из моей лаборатории с грязным пузырьком в руке и связкой сушеных саламандровых хвостов в другой! За разоренную лабораторию, куда даже отец входил только с моего согласия, мне стало обидно до слез — чуть ли не больше, чем за весь остальной дом! Нарцисса успокаивающе сжала мою руку.
— Терпи, солнце, — шепнула она. Я кивнул, и обратился к Окклюменции, чтобы успокоиться и заодно подготовить свое сознание к встрече с Лордом. Учить меня ей взялись еще с прошлых каникул по очереди отец и крестный, и Снейп продолжал заниматься со мной и в школе, пока я не добился успехов. Северус ворчал, что «вот если бы у всех получалось так же хорошо, как у тебя, то проблем бы было куда меньше», хотя я не представлял, что бы это могло значить, пока не застал как-то у него в кабинете Поттера, якобы «посещавшего дополнительные занятия по зельеварению». Ха! Да Снейп в жизни не давал дополнительных занятий — это раз; если бы это и впрямь были дополнительное по зельям, Поттер был бы на нем не один — тот же Долгопупс обязан был составить ему компанию, — это два; и где, спрашивается, был котел и ингредиенты для зелий, или хотя бы учебник с конспектами, если они занимались зельями? — это три. В руках у обоих были палочки, а на лице у Поттера — растерянное и беззащитное выражение, знакомое мне по первым урокам Окклюменции с отцом. Сложить все факты вместе было несложно — вывод: Северус учил Поттера Окклюменции. Впрочем, меня это не касалось, да и способа использовать это знание я не видел, поэтому я притворился, будто поверил декану, и просто отложил это до лучших времен.
