— Это ничего не значит, Гарри. Только то, что ты — единственный, кто может унаследовать магию, единственный отпрыск семейства. Но могли ведь еще оставаться какие-то Поттеры из старшего поколения. Какие-нибудь тетушки, или бездетные дядюшки…
— И где же они тогда? Почему Дамблдор о них не подумал, когда мои родители погибли? — горько переспросил я. — Нет, Гермиона, боюсь, что ты ошибаешься. Единственная оставшаяся у меня тетушка — это тетя Петуния. Потому я у нее и оказался.
— Дамблдор строил твою защиту на основе крови твоей матери. ПОЭТОМУ ты оказался у Дурслей, — упрямо возразила Гермиона. — Не знаю, но мне кажется, могли найтись и другие причины… И потом, в те времена многие маги уезжали из страны. Может быть…
— Давай не будем об этом, — не выдержал я. — Я даже не знаю, хочу ли я что-нибудь знать о каких бы то ни было своих родственниках. Я… Я не знаю, хочу ли я иметь близких. Слишком больно их терять… — я снова вспомнил Сириуса, и боль огнем обожгла мне сердце. Даже сейчас, больше чем через полтора года после его смерти, мне все еще больно вспоминать крестного. А что будет со мной, если я найду еще какого-нибудь близкого человека, и окажется каким-нибудь образом, что не его вина то, что мы не знали друг о друге, и мы подружимся… А потом об этом узнает Волдеморт и убьет его? Смогу ли я пережить такое еще раз?
— О, Гарри, — чуть ли не всхлипнула Гермиона, поглаживая меня по плечу. Я невесело улыбнулся ей. Раньше подобные проявления сочувствия меня раздражали, но теперь я понимал и принимал ее поддержку.
— Давай не будем больше об этом, — повторил я, и Гермиона поспешно кивнула, украдкой промокнув глаза рукавом. — Кстати, ты на обед собираешься?
— Естественно, — отозвалась она. — Я, правда, хотела отнести учебник и тетради по зельям к себе, а то тяжеловато все это таскать с собой.
— А. Ну ладно, я тогда пойду поищу Джинни, а ты отнеси все и спускайся. Увидимся на обеде, ладно?
— Ладно, — улыбнулась она.
Уже спустившись на пару ступенек я вдруг вспомнил о еще одном занимавшем меня вопросе, и, обернувшись, окликнул ее. Гермиона обернулась, глядя на меня сверху вниз.
— Я хотел спросить… А почему ты не сняла заклятие с волос Рона?
— Потому что единственное, что мне хотелось сделать с палочкой в его присутствии в эти два дня — наложить побольше таких заклятий на все его выступающие части тела! — с достоинством ответила она. Я не выдержал, и расхохотался, представив себе эту картину.
— Ну, все кончилось хорошо, может, ты все-таки ему поможешь? — выдавил я. Гермиона скорчила гримасу, но нехотя кивнула. Еще раз махнув ей, я снова двинулся вниз.
Джинни я встретил в холле, она входила в замок, и, завидев меня, повела себя почти так же, как Гермиона: завизжав «Гарри!» бросилась мне на шею. Правда, задушить меня она не пыталась. Я подхватил ее, и тоже крепко обнял, однако мы быстро отодвинулись друг от друга.
— Ну как ты? Выглядишь хорошо, ты в порядке? — спросила она, окидывая меня внимательным взглядом.
— Со мной все отлично, Джин, — отозвался я. — Правда, голоден, как стадо волков.
— Волки стаями ходят, глупый! — засмеялась она. Я хихикнул.
— Да хоть косяками, мне все равно. Я есть хочу, — отозвался я, посмеиваясь. Джинни снова расхохоталась.
— Ничего, сейчас обед будет, — сказала она. — Пойдешь в Зал уже? Я бы составила тебе компанию, но у нас Травология сразу после обеда, а я забыла в спальне защитные перчатки. И потом, я бы тебе посоветовала… Выйти чу-уть-чуть погулять. Нагулять аппетит побольше, — добавила она, еще раз хихикнув. Я на мгновение удивился, но, припомнив, в чьем обществе видел ее на карте, прищурился, окидывая ее внимательным взглядом. Джинни приняла невинный вид, но я-то знал, что обычно за этим кроется.
— Спелись, — констатировал я. — Где?
— В теплицу пошла, спросить что-то у профессора Стебль. По моим подсчетам, надолго это ее не займет… — отозвалась Джинни, все с тем же невинным видом рассматривая собственные руки. Я кивнул и улыбнулся.
— Спасибо, Джин.
Я уже подходил к теплицам, когда издали увидел Блейз. Она, видно, уже закончила разговор с профессором Стебль, и теперь шла к замку по тропинке между двумя корпусами теплиц. Я замер. Кто бы мог подумать, что за всего лишь какие-то жалкие два дня, большую часть которых я к тому же проспал, я успел так сильно по ней соскучиться? Блейз шла, прижимая к груди учебник по травологии с вложенной в него тетрадкой, опустив голову и в задумчивости не глядя по сторонам, так что у меня была возможность просто смотреть на нее, и любоваться игрой солнечных лучей в ее золотисто-рыжих волосах. Но вот она подняла голову и увидела меня, стоящего в проходе между теплиц, всего в двух-трех шагах от нее. На сей раз реакция была иной: Блейз замерла, учебник выпал у нее из рук, зеленые глаза расширились.
