— Чушь! — фыркнула она. — Гарри, посмотри на меня.
Я посмотрел. Блейз выглядела потрясающе — раскрасневшаяся от свежего ноябрьского воздуха и возбуждения, с горящими глазами и растрепавшимися волосами, и чуть припухшими от поцелуев губами, которые мне снова до боли захотелось поцеловать.
— Разве похоже, что я недовольна? — спросила она, поднимая брови. Я смущенно улыбнулся, покачав головой. — Вот и не придумывай глупости. Может, ты и не учился этому, но целуешься ты просто потрясающе. Из всех парней… — она запнулась, и смущенно опустила глаза, но я и так понял, что она хотела сказать.
— Продолжай, я… Я знаю, что я не первый парень, с которым ты встречаешься, — сказал я чуть охрипшим голосом.
— Кроме поцелуев у меня ни с кем ничего не было! — фыркнула Блейз. — И из всех, с кем я целовалась, по технике с тобой может спорить один Драко, и тот…
— Ты целовалась с Малфоем? — опешил я. — Но… Ты же говорила, вы как брат и сестра? Значит…
— Боже, Гарри, не делай трагедию из ничего, — хмыкнула она. — Во-первых, это было один-единственный раз, а во-вторых, это произошло у тебя на глазах.
— Что? Когда?
— Первый урок зельеварения в этом году.
— Ах, да… — я действительно вспомнил и почувствовал себя идиотом. — Значит, тебе с ним понравилось целоваться так же, как и …
— Не так же, — покачала головой Блейз, и нежно коснулась моей щеки. Ее прикосновение, нежный голос, мягкая улыбка — все это вдруг без остатка разрушило легкую корочку льда, подернувшую было наши отношения. — Драко отлично целуется, это правда, но я не люблю его. Поэтому с ним было… приятно, но не более того.
— А… А со мной, выходит… — я запнулся. Мне не хотелось вынуждать ее на признание, к которому она, вероятно, не готова, и к тому же, сам еще не признавшись ей. Но Блейз пошла на компромисс. Она кокетливо улыбнулась мне, и накрыла мою ладонь своей.
— Ты мне очень нравишься, Гарри, — сказала она. — И это намного больше того, что… ну, в плане поцелуев, это значит намного больше, чем сестринская любовь к Драко. Понимаешь?
— Ага, — кивнул я, не в силах оторвать взгляд от ее губ. Блейз улыбнулась, и снова потянулась ко мне…
— Вот ты где, Гарри! — голос Гермионы прозвучал точно гром. Я застонал — как я надеялся, мысленно, а Блейз быстро опустила голову мне на плечо, уткнувшись в него любом. — Ох! — Гермиона, выйдя из-за поворота, раздраженно фыркнула при виде нас и сложила руки на груди. — Я разговаривала с мадам Помфри, — заявила она. — Она сказала, тебе нельзя пропускать прием пищи, а обед через сорок минут закончится. Я все понимаю, — сказала она, пристально посмотрев на Блейз, — вам хочется побыть наедине, но у вас еще будет время. А ты все-таки еще не совсем здоров, об это нельзя забывать.
— Ох-х-х-х-х! — разочарованно выдавил я.
Однако после заявления Гермионы о моем здоровье, никакие силы не могли уже удержать Блейз, и заставить ее оставить все как есть. Слизеринка мигом поддержала старосту школы, и они вдвоем чуть ли не силком поволокли меня в замок. Нет, поесть бы я не отказался, но с куда большим удовольствием я бы остался в лабиринте с Блейз эти оставшиеся сорок минут. Впрочем, как оказалось, Гермиона преувеличивала, и времени осталось больше.
Войдя в холл, я осознал, что слегка замерз на улице — стояла поздняя осень, и, несмотря на плотные мантии, было отнюдь не жарко. Решив для себя, что следующее свидание пройдет в помещении, я быстро поцеловал Блейз перед тем, как идти в Большой зал, и она, хихикнув, убежала к своим. Улыбаясь, я последовал за Гермионой к нашему столу.
Мы с Гермионой уселись за стол, и я понял, что в самом деле проголодался. Положив себе все, до чего мог дотянуться, я с аппетитом накинулся на еду. Вскоре прибежала веселая и улыбающаяся Джинни, и, усевшись с другой стороны от меня, подмигнула Гермионе. Я не обратил особенного внимания, как оказалось, зря.
Уплетая жареную курицу с картошкой, я думал, что вот это — настоящая еда, не то, что какая-то там овсянка. Впрочем, конечно, мадам Помфри была права, как всегда, когда дала мне ее на завтрак — пусть голодание мое и не было длительным, но все равно, плотная еда на голодный желудок вредит пищеварению. Зато теперь можно было покушать со спокойной душой, не боясь, что может стать плохо.
