Утром, еще и не рассвело совсем, а деревня уже была на ногах. Мы с Хакимджаном поспешили за овины, куда стекался народ. Там уже собрались и солдаты и ребятня. Туго подпоясав бешметы, будто ждал их дальний путь, один за другим подходили старики. Кто с вилами, у кого топор за поясом. Кое у кого из мужиков за плечами висели охотничьи ружья.
Все были встревожены, смущены и не без опаски поглядывали на видневшуюся отсюда усадьбу, расположенную с края Березовки, на высокие дворовые строения под железной крышей, на огромные, сверкающие окна помещичьего дома.
Сэлим, недавно вернувшийся по болезни из армии, поежился.
— А не напустят на нас стражу с винтовками? — тихо спросил он.
— Кто станет вступаться за помещика? — фыркнул дядя Гибаш.
— Как знать! Ежели денег поболе даст…
— Да разве в деньгах сейчас дело? — сердито оборвал его Мухамметджан-солдат. — Я, может, иголки чужой не коснусь. Есть на свете справедливость или нет? Вот во что упираются нынче дела!
Люди начали терять терпение:
— Давайте трогаться! Чего ждем?
— Вон и березовские мужики собрались!
— Пошли, двинемся!
В это время, еле переводя дух, прибежал Юсуф со своими десятниками. Теперь он назывался не старостой, а председателем деревенского комитета. После свержения царя, когда появились всякие комитеты, богатеи всё сделали, чтоб туда послушных людей провести. Но все равно никто Юсуфа за начальство не признавал, особенно солдаты.
— Стойте, стойте! — крикнул Юсуф с ходу. — Не торопитесь. Обдумать надо, обсудить! Зачем нам против правительства выступать!
Несколько человек разом вздыбились против него:
— Чего с ним разговаривать? Не слушайте старого приспешника!
— Люди, мужики! — продолжал Юсуф. — Правительство прирежет беднякам наделы, отпустит хлеба! Уездный комиссар собственным языком говорил про это. Пусть только война кончится! В тот же день!..
— Ха-ха-ха! — раздался хохот. — Скоро, стало быть!
— В судный день, коли будет суждено!
— Не верьте, все обман! И начальство и помещики — одна шайка, из одной реки воду пьют!
— Нечего тебе здесь делать! И сам ты застарел, и печать у тебя еще царской поры!
Однако Юсуф не намерен был сдаваться.
— В своем ли вы разуме? — надрывался он криком. — Вы же на разбой, на грабеж идете! Давайте потолкуем по-доброму с Николаем Прокопичем! Может, сам землицы уступит!
— Не о чем нам с ним толковать, мы за своей землей идем!
— Дедов наших земля!
— Чего языки-то напрасно трепать? — загудел над толпой голос Вэли-абы. — Ходили к нему, просили. Знаешь, что ответил твой Прокопич? «Если вам здесь земли не хватает, катитесь в Сибирь, вас там дожидаются». Слышали?
Народ еще пуще разбушевался:
— Гнать Цызганова! Чтоб следа от него не осталось!
— Долой чужака!
Из толпы выделился и подошел к Юсуфу Мухамметджан-солдат. Несмотря на раннюю пору, он побрился, надел свой праздничный шахтерский пиджак со стоячим воротом и медными пуговицами. Взмахнув палкой, он показал Юсуфу на помещичьи владения:
— Скажи, Юсуф, вон там, на восходе солнца, кто землю нашу заграбастал?
Юсуф поморщился, отвернулся.
— Кому еще быть? — ответили за него другие. — Цызган!
Мухамметджан-солдат повернулся лицом к лесу:
— Кто с этой стороны на горло нам наступил?
— Докучай-помещик! — в один голос крикнули мужики.
И без того высокий, Мухамметджан вытянул шею и, возвышаясь над остальными, начал повертываться из стороны в сторону.
— Стало быть, нет нам никуда дороги? — спросил он зазвеневшим от напряжения голосом.
— Почему нет дороги? — как бы удивился Вэли-абы и поглядел на большак, проходящий мимо кладбища.
— Он же на сибирский тракт выводит! — воскликнул Сарник Галимджан.
