***
У них ушёл час, чтобы заставить его новую двухкомнатную квартиру двухспальной кроватью, комодом, диваном, кофейным столиком и сорокадюймовым телевизором с плоским экраном. В квартире уже был холодильник, стиральная машина и сушилка. Деррек открыл холодильник и достал баночки с холодным чаем.
— Это что? — спросил Клифф. — Пива нет?
— Может, в следующий раз, — сказал Деррек, открывая бутылку.
— Он пытается создать о себе хорошее впечатление, живя здесь, — напомнил близнецам Брэд.
— Тебе нужны плакаты. У меня есть старенький постер Памелы Андерсон, можешь повесить его над телевизором, но я хочу его обратно, когда ты съедешь отсюда.
Деррек проигнорировал их всех, направившись в новую спальню, ту, в которой были комод и кровать, но что более важно, там находились обезболивающие, припрятанные в его чемоданах. Ему не нравилось их принимать. И если быть честным, то он избегал болеутоляющих, когда это было возможно. Но после поднятия диванов и столов, и хождения по лестницам туда—обратно множество раз, его правое колено горело будто в огне. На прошлой неделе доктор предложил ему сделать укол стероидов в травмированное колено, чтобы облегчить боль, но Деррек отказался от укола в пользу того, кому он был нужен больше. Он имел дело с более ужасной болью, чем эта, во время своей футбольной карьеры, и небольшая боль время от времени не могла вывести его из игры. Футбол был его жизнью. Футбол дал ему уютный дом, погашение долга по закладной его родителей и, без ведома Джейка, футбол позволил ему оплатить учёбу брата. Нет, он ни за что не позволит каким—то болеутоляющим разрушить то, над чем он так усердно работал.
— Снова болит?
Деррек проглотил таблетку и глотнул ещё холодного чая, прежде чем повернуться к своему брату Коннору, стоявшему в дверном проёме и смотревшему на него.
— Всё в порядке, — сказал Деррек, пристально рассматривая своего старшего брата, удивлённый видеть его, потому что Коннор был редким гостем в последнее время. Когда он появлялся, он был одет в хирургический костюм и белый халат, потому что уже давненько работал терапевтом. Коннор был симпатичным, и братьям нравилось дразнить его за его привлекательную внешность. Сегодня же Коннор был в тёмном отлично сидящем костюме в дуэте с солидным синим шёлковым галстуком.
— Рад, что ты заскочил, — сказал Деррек. — Горячее свидание?
Коннор ответил кривой усмешкой.
— Не свидание. Я был на конференции недалеко отсюда. Мама сказала, что тебе может понадобиться помощь с переносом мебели, но, кажется, вы уже обо всём позаботились.
— Всё равно, спасибо. Как дела?
— Нормально, — сказал Коннор. Он кивнул на шкафчик в ванной, — если тебе когда—нибудь понадобится помощь, чтобы отказаться от этих пилюль, дай мне знать.
— Спасибо за предложение, — сказал Деррек, — но я в норме. С коленом дела обстоят лучше. Вообще—то, я буду как новенький раньше, чем ты успеешь сказать "предсезонье".
Деррек не захотел объяснять, что у него эта баночка болеутоляющих так давно, что скоро у неё истечёт срок годности. Он знал, что у брата пунктик думать, что люди, принимающие что—то более сильное, чем аспирин, имеют проблемы с наркотиками. Два года назад Коннор потерял жену из—за наркотиков, и он был сам не свой с тех пор. Деррек не видел смысла пытаться привести его в норму. Что в этом хорошего хорошего? Вместо этого, он сопроводил своего брата из спальни через холл, ведущий в гостиную.
— Итак, ты переехал в квартиру размером с твою спальню в Малибу, — сказал Коннор, — Что дальше?
— Сейчас я возьму денёк перерыва и буду надеяться на лучшее.
— Мамочка, смотви! Это Голливуд.
Никто не подумал закрыть входную дверь. Деррек рассмеялся, увидев маленькую кудрявую голову, просунувшуюся в его новую квартиру.
— Привет, Лекси! Как дела?
— Кто это? — спросил Коннор.
— Это ребёнок Сатаны, — сказал Деррек шёпотом.
Коннор повернулся, чтобы лучше рассмотреть малышку.
— Выглядит довольно мило.
Деррек хихикнул.
— Не пойми меня неправильно. Ребёнок — прелесть, это мать...
Сэнди подхватила дочь и заглянула в квартиру прежде, чем он смог закончить предложение.
