Зелень и побеги надёжно скрыли мою голову, когда я приподнялся над обрывом и начал осматриваться. Вокруг вовсю голосили лесные птахи, гудели насекомые, впереди что-то пощелкивало, скрипело, свистело и стучало.
«Джунгли самые настоящие!» — мысленно присвистнул я, когда увидел лес. Высоченная стена зелени, вот во что уткнулся мой взгляд. От обрыва до первых деревьев, обвитых лианами и странными сине-зелёными мелкими кустами с воздушными корнями, было метров тридцать. Это расстояние было покрыто жидкими пучками травы, стелющимся местами кустарником, словно тут солью и ядрёными гербицидами всё обработали, и только у обрыва вновь зелень победила, вцепившись в камень длинными, прочными и гибкими побегами, немного похожими на виноградные лозы и одеревенелые лианы.
К счастью, никто не собирался откусывать мне голову, не бегали красотки с длиннющими когтями и с криками «сердце-э-э, сердце-э-э, сердце-э-э!», не пели гимны и молитвы жрецы-некроманты, облизываясь на запах моей души.
Я отошёл от края на три шага и со стоном наслаждения сначала скинул на камни канат с топором и гвоздями, а затем растянулся сам. Только пистолет не выпустил из рук и голову повернул в сторону зарослей. Вымотался жутко, до тошноты. До зелёных пятен перед глазами и периодического головокружения.
Так бы и лежал, наслаждаясь приятным ветерком, ласкающим тело под пропотевшей рубахой. Да только внизу меня ждёт компания, которую нужно поднять сюда. Чувствую, это будет то ещё занятие, проще станет самому десять раз подняться, чем затащить столько же человек на обрыв. Да и людей там больше десятка.
— Эй, сейчас канат сброшу. Может до земли не хватить, но ничего сделать не могу, — во всю мощь лёгких прокричал я, улёгшись грудью на край скалы. — Алан, ты первый!
Один конец каната привязал к огромному валуну, обхватом в два меня, потом нарубил топориком побегов-лиан и привязал ко второму хвосту, после чего сбросил вниз. Надеюсь, этого хватит до земли и «живая» верёвка выдержит вес моих спутников.
Подмастерье поднялся только через двадцать минут, следующий потратил столько же времени, третий забирался дольше — полчаса, и это оказался Хендрик. Чёрт, такими темпами мы тут провозимся несколько часов! Поднимать, тягая канат, как я опасался первоначально, никого не пришлось. Все достаточно сноровисто ползли вверх самостоятельно, вот только делали это долго. Последними забрались девушки, и когда их увидел Хендрик со своим товарищем, то у них дар речи пропал. После чего первые же их слова были:
— Позор! Происки дьявола! Бесноватые!
Каждая девушка порезала одну из своих юбок (носили сразу несколько штук, уж не знаю, с чем это было связано — с модой или нормами гигиены) и сделали из неё что-то нечто маваши, особая набедренная повязка для сумоистов. Практически, по местным меркам, девчонки были голыми, причём голыми с той стороны, что наиболее позорно. А ведь этой пятёрке красоток, (ух, а ножки у всех — одно загляденье, хоть прям на подиум выпускай!) как-то фиолетово на такое беспрецедентное нарушение моральных устоев. И это очень и очень интересно. Стоит задуматься и обязательно переговорить с кем-то из них. Всё-таки сразу пять молодых девушек переступили через устои, которые в них двадцать лет вбивались, порой в буквальном смысле — розгами, верёвками и кулаками. Может быть, в них и в самом деле бесы вселились? Или кто-то другой, вроде личности, что сейчас сидит в теле Марка? Было бы неплохо, если рядом окажутся мои земляки, пусть и женского пола.
— Скоро стемнеет, нужно искать место для ночлега, — произнес Уильем Блан, неслышно подошедший ко мне и отвлёкший от мыслей о девушках.
— Солнце ещё высоко, — посмотрел я на светило.
— Здесь быстро темнеет. Вчера, наверное, ты не обратил внимания, но темнота наступила мгновенно, даже сумерек нормальных не случилось.
— Нам нужна вода, мистер Блан, — вздохнул я. — Уже сейчас мы ослабели так, что подъём растянулся на долгие часы, завтра половина из нашего отряда не сможет подняться.
Кузнец машинально облизал тёмные потрескавшиеся губы, потом кивнул:
— Тут я с тобой согласен — вода нужна. Но посмотри на эти заросли — это не наш родной лес, где даже в ельнике более просторно. Мы здесь заблудимся, если застигнет темнота.
