Подполковник Блак прикинул расстояние до Сермяг, сказал:
- Еще далековато. До нас полста километров будет.
На НП вошел майор Суров
- Вот смотрите, Владимир Александрович, где находятся главные силы армии, - подвигая карту, сказал комбриг. - Так что нам еще держаться и держаться здесь.
Части армии медленно продвигались ко второй полосе обороны противника. Дело в том, что на промежуточных рубежах противник оказывал весьма сильное огневое противодействие, устраивал массу всевозможных заграждений, которые в условиях лесисто-болотистой местности весьма трудно преодолевать. Кроме того, на пути было огромное Сермяжское болото. Даже в сухую погоду оно считалось труднопроходимым. Помню, на командно-штабных учениях генерал Крутиков неоднократно напоминал о сложности наступления в этом районе. Перекрывая лесные дороги и тропы, неприятель мог небольшими силами сдерживать крупные группировки наступавших.
- А в артиллерийском дивизионе у некоторых орудий нет ни одного снаряда, - заметил начальник политотдела. - В таких условиях одно неосторожное слово командира любого ранга может существенно сказаться на прочности обороны плацдарма. Нам нужно быть очень и очень внимательными на этот счет.
- Однако погода все более портится, - переменив тему разговора, заметил подполковник Блак - Слышите, как на Ладоге шумит прибой?
Волны могуче и глухо ударялись о берег. Накрапывал дождь. Вдруг, нарушая монотонный гул прибоя, просвистели над НП первые в то утро артиллерийские снаряды противника и разорвались недалеко от позиций нашего дивизиона.
- Кажется, началось, - прокомментировал майор Кукушкин.
Вслед за первыми разрывами последовали новые, а затем с юга, с рубежа обороны первого батальона, донесся неистовый треск пулеметных и автоматных очередей. Подполковник Блак прислушался, бросил коротко:
- Опять у Кондрашова.
Было 7 часов 10 минут 24 июня 1944 года.
Позвонил старший лейтенант Трубачеев. Я взял трубку. Трубачеев говорил так, словно диктовал машинистке оперативную сводку:
- После артиллерийского налета противник силой до роты двинулся в атаку. Но, напоровшись на наше минное поле и потеряв несколько солдат, отошел в исходное положение.
- И все? - удивленно спросил подполковник Блак, выслушав доклад об обстановке в батальоне Кондрашова.
- Пока да. Первая его атака сорвалась. Похоже, что действовала его разведка, - высказал я предположение. - Противник пытается вскрыть систему огня на участке обороны батальона
- Передайте Кондрашову, чтобы такие вылазки неприятеля батальон отражал с временных огневых позиций, а то весь ночной труд пойдет насмарку, распорядился комбриг.
Мы уточнили координаты, где противник пытался атаковать, и заметили в его действиях новизну. Накануне его атак в этом месте не было. Предположили два варианта возможных действий: или он отвлекает нас от своего главного направления, или пытается прорваться вдоль берега Ладожского озера и отрезать нас от причалов.
Блак позвонил комбату-1:
- Кондратов, людей покормил? Хорошо. Держись. Все должно быть в готовности. Мелкие группы противника уничтожать с временных позиций...
Последние слова комбрига заглушили разрывы снарядов, падавших возле КП. Подполковник Блак еще что-то кричал Кондрашову по телефону, но разобрать слова было уже невозможно. А вскоре связь и совсем прервалась. Устюменко бросился к соседнему телефону:
- На линию к первому! Обрыв! Быстрее! Артиллерийская канонада набирала темп. Комбриг,
начальник политотдела и я вышли из укрытия, чтобы посмотреть, что же происходит. Судя по интенсивности огня как с юга, так и с севера, противник за ночь сумел подтянуть новые артиллерийские и минометные батареи и теперь, похоже, готовился атаковать.
Каждый делает свое дело
По позициям вражеской артиллерии открыли огонь канонерские лодки. Их более мощные орудия с помощью корректировочных постов начали приводить противника в чувство.
Из-за укрытия выскочил Устюменко.
- Товарищ подполковник, есть связь с первым' Майор Кондратов передал, что видит приближающийся бронепоезд...
На ближайший корректировочный пост был немедленно передан приказ открыть огонь по бронепоезду. Моряки, спасибо им, тотчас приняли меры. Уже через несколько минут послышались глухие залпы канонерской лодки. Ориентиры были пристреляны еще накануне, и теперь снаряды "стотридцаток" ложились все точнее.
