П. А.: Ситуация начала кардинально ухудшаться осенью 1990-го и зимой 1991 года. У тебя такое же было ощущение?.
С. Ш.: Ухудшаться она стала физически, это я по себе знаю. У меня уже двое детей было, попробуй прокорми, когда ничего нет. Каждый стал на себе это ощущать. И люди стали политизироваться…
А. К.: Нарушился неписаный социальный договор между властью и народом о том, что вы нас кормите, а мы не лезем в ваши дела. Помнишь этот замечательный анекдот про Горбачева? Я Горбачеву, кстати, его рассказывал. Горбачева ночью будит звонок из какого-то сибирского обкома. Секретарь обкома криком кричит: «Привезите эшелон водки!» — «Вы что, с ума сошли? У нас антиалкогольная кампания!» — «Тогда я ни за что не отвечаю». — «А что случилось?» — «Мужики проспались, спрашивают: „Куда девали царя?“»
С. Ш.: Хорошо! Я уж про это и забыл! В общем, для меня важно зафиксировать, что я, не будучи в экономической команде, пытался создать какие-то инструменты политсистемы.
П. А.: И продолжал заниматься этим в 1990 году и в начале 1991-го?
С. Ш.: Я это называл политическим обеспечением реформ. Их надо было юридически и политически обеспечить, создать инструменты реализации, потому что до этого было просто «бла-бла». Собрались, поговорили или на улице, или на кухне, и ничего не произошло.
П. А.: Правильно я понимаю, что с осени 1990 года ты был плотно в команде Бурбулиса и Ельцина?
С. Ш.: Да.
А. К.: А какая внутри этой команды была иерархия? Какую роль там играли, например, Лобов, Скоков и т. д.?
С. Ш.: Можно сказать, что у Ельцина было несколько команд. Но мне почему-то ближе конструкция, что команда у него была одна, но, кроме этой команды, у него была куча связей, обязательств, любимых людей, каждый из которых был сам по себе, без команды. Не было у Лобова команды, не было у Скокова команды.
А. К.: Петров там еще был, Илюшин, Корабельщиков…
С. Ш.: Петров, да. Ну, Илюшин — это другое, это аппаратчик, управленец, это святое. А команда у него была одна: это Бурбулис, Гайдар, Шахрай. Со всеми противоречиями, с неорганизованностью, с прочими вещами. Это и была его команда. Остальных он держал для противовеса…
А. К.: Своей собственной команде?
С. Ш.: Своей собственной команде.
А. К.: Вот это меня в Ельцине всегда поражало.
С. Ш.: И сейчас ничего не изменилось.
П. А.: А ты лично ощущал, что есть этот противовес?
С. Ш.: Тогда это не ощущалось. Мне было 34 года. Я просто пытался что-то делать хорошо. И потом Гена выступал своеобразным диспетчером и амортизатором…
А. К.: Ты имеешь в виду, что так было и до Гайдара, когда рассказываешь ситуацию?
С. Ш.: Да, и до прихода вашей команды так было.
П. А.: А у Гены конкурентов внутри не было?
С. Ш.: Можно сказать, что аппаратно ему интуитивно сопротивлялся Илюшин.
А. К.: И он его и схарчил в конечном итоге.
С. Ш.: Это не он его схарчил. В чем была проблема Гены? Я ему это объяснял как человек, чуть-чуть разбирающийся в конфликтологии, в психологии: не канализируй все на себе. Ты становишься единственной пуповинкой, которую перерезать легко, и все рушится. Не бойся создавать параллельные каналы информации, просто их отслеживай. А он всех людей замкнул на себе и нес полученные в результате мозговых штурмов знания Бэну[10], интерпретируя все по-своему, считая, что только он один может Ельцина убедить, мотивировать. В итоге это погубило его, это погубило команду, это погубило правительство Гайдара!
П. А.: Давай остановимся на команде того времени. До появления команды Гайдара кто входил в политбюро Ельцина, условно говоря? Ты, Бурбулис, сам Борис Николаевич — кто еще?
С. Ш.: Думаю, это был Гена, но все-таки у него была подчеркнуто диспетчерская роль. И это было психологически правильно. Все-таки само решение он не принимал. Он готовил ситуацию так, чтобы решение было принято Бэном. Он не говорил нам: «Это царя такое решение. Борис Николаевич сказал так». Нет. Гена нас слушал, собирал мнения, иногда вместе шли, рассказывали, кто как мог, и Ельцин принимал решение. Иногда Гена его готовил заранее, иногда не готовил…
С. Ш.: Нет, Станкевича не было. Всегда присутствовал Илюшин. Потому что надо было все решения аппаратно оформлять. Был Лев Суханов
