А я уже жалел, что освободил Майка Торпа. Хотя и сейчас я не вижу других вариантов. Без своего лидера профсоюз металлургических заводов распался на множество более мелких объединений, а их лидеры ушли в глубокое подполье, и искать всех не было времени. Заместитель Майка Торпа, имя которого я выпытал у него, ничего собой не представлял и никакой власти не имел.
– А если он нас обманет?
– Мы заключаем контракт, по всем правилам. В том случае, если сударь Маэл Лебовский не выполнит своих обязательств, – он будет вынужден выплатить нам неустойку в размере полутора миллионов империалов.
– Интересно знать – что сударь Маэл Лебовский рассчитывает получить от нас? – с глубоко запрятанным в глазах ехидством спросил Марк Коннели.
– Мы договорились о поддержке в будущем, в разумных границах, не нарушающих наших интересов, и о гонораре в размере одного миллиона. – Грэд Шанов выждал паузу – уроки ораторского искусства все-таки не прошли даром – и добавил: – Товарищи, эта сумма не так велика, как кажется на первый взгляд. Если разделить ее на всех, то каждому придется заплатить горсть сестериев[6]. И потом, согласно условиям контракта, заплатить мы должны будем после выполнения сударем Маэлом его обязательств.
– Кроме меня, вы также получите надежные убежища, отряд профессиональных бойцов, способный вытащить любого из вас из темницы или с эшафота, а также военных инструкторов и оружие. Я обещаю выполнить ваши требования, и если у меня не получится сделать это мирно, мы вместе добьемся этого силой.
Они еще поспорили, но больше для виду, а потом согласились на все. Первая, небольшая, но очень важная победа.
По пути домой Тирион поинтересовался – почему я запросил за свои услуги такие деньги.
– Тирион, мне приходится содержать Арью, Араэл, Агнессу, трех моих родственников, а теперь еще и Шеалу. Кроме этого мне, возможно, придется платить тебе жалованье, если Сенат обрежет финансирование Императорского совета. Так что лишний миллион мне не помешает.
– Ясно. А если честно?
– Им нужно чувствовать себя выше меня. Они платят – я подчиняюсь. Они наниматели – я наемный рабочий. Они чувствуют себя в безопасности – я добиваюсь своих целей.
– Ты дал им простой и ясный мотив своих действий, хотя мог сам заплатить им этот миллион.
– Верно.
– А если они догадаются?
– Ты ведь не догадался, – резонно заметил я.
В воздухе носился запах свободы и революции. Пахла свобода и революция в основном кучами неубранного мусора и навоза, кострами, похлебкой и перегаром. Улицы убирать было некому, Городскому совету резко сократили финансирование.
На площадях постоянно возникали стихийные или организованные митинги. Жителям города это развлечение было в диковинку, так что народу собиралось обычно много.
Люди, выступающие на митингах, призывали бороться до победного конца, сил не жалеть и не идти на компромиссы. Правда, с кем бороться, за что и с кем не идти на компромиссы – похоже, мало понимали даже сами ораторы.
На некоторых площадях ставили палатки, разводили костры, на которых варили похлебку из подаренных непонятно кем продуктов. Желающих жить прямо на митинге нашлось на удивление много. С другой стороны, чему удивляться? Там всех желающих бесплатно кормили, поили и убеждали, что они тут не просто так, а за Великое и Правое дело.
Сильней других под удар попали студенты. Их ряды эта «чума» косила со страшной силой. Молодые, горячие, наивные и без жизненного опыта, они легко ловились на романтические сказки о благородной борьбе с тиранией.
Пока все это выглядело смешно и глупо. Плакаты, лозунги, наспех состряпанные революционные песенки и толпа, готовая поверить в любой бред. Но мне было не смешно.
Араэл стояла в центре сада, завернувшись в теплый плащ. Воздух порывистым вихрем крутился вокруг нее. Она ловила своенравный ветер и сплетала над собой изящные узоры.
Я несколько минут внимательно наблюдал за дочерью, а потом окликнул ее и указал на ошибки. Она быстро училась – всего за полгода освоила то, что я учил несколько лет.
Увы, мне все так же приходилось учить Араэл боевой магии. Словно мы и не возвращались из Инферно.
