Оскар снял с крючка свой пиджак и неуклюже натянул его.
– Послушай, Готье, а может, ты их отвлечёшь? Чтобы я смог поговорить с Гедеоном. На этаже здесь есть библиотека. Мы раньше каждый год устраивали тут тайные посиделки во время бала. – Он улыбнулся, отдаваясь приятным воспоминаниям; голос его заметно смягчился. – Курили или выпивали, пока никто не видит. – Он посмеялся, словно вспомнил какую-то особенно запомнившуюся встречу.
– Здесь есть библиотека? Почему я не знал этого раньше… – удивился я, а затем спохватился: – Гедеон курит?!
– Тише ты, не так громко, – рассмеялся Оскар. – Позволяет себе по праздникам. Но обычно сигареты ему не по вкусу. Ну так что? Поможешь мне? Я буду тебе должен. Просто отвлеки Люмьера. Николаса я беру на себя. А потом мы с Гедеоном поговорим. Это правда важно.
Меньше всего мне хотелось помогать Оскару. Так ещё идти против брата и Люмьера.
– Не выйдет. – Отвернувшись к зеркалу, я принялся поправлять и без того идеальную укладку. – Прости, но мы с Люмьером не разговариваем. Поссорились.
Уши горели, но, кажется, Оскар поверил.
– Из-за чего? – участливо спросил он.
– Да ерунда. Даже обсуждать не хочу. – Ничего более толкового придумать не смог. – Я не общаюсь с ним.
– Понятно, – растерянно проговорил Оскар, глядя куда-то в сторону. – Ну ладно. Рад был поболтать. Давно не виделись. Слышал, ты выбрал Люмьера в наставники.
Я прикусил язык от неожиданности. Совсем забыл об этом.
– Да, внезапно вышло… – Если Оскар и не верил мне, то виду не подавал. На его лице застыло разочарование. – А потом мы поссорились. Гедеон, узнав об этом, рвал и метал.
– Представляю, – протянул он. – Помиритесь ещё. Я пойду. – Оскар немного потоптался на месте и вышел, не оглядываясь.
Я выдохнул, только когда за ним захлопнулась дверь.
На втором этаже было много комнат. Некоторые из них закрыты на ключ, но если верить Оскару, то библиотека открыта и мало кто об этом знает. Я бы с удовольствием отсиделся там, посмотрел, какие книги есть, а затем ушёл бы с бала, заранее предупредив Сильвию. Чем меньше я буду пересекаться с Гедеоном, отцом, Оскаром и Люмьером, тем лучше.
Есть вероятность, что в библиотеке будет и Оскар. Если мы с ним там столкнёмся, то выйдет совсем неловко. Но, скорее всего, он опять вернётся к попыткам поговорить с Гедеоном в зале. Именно сегодня я надеялся, что упрямство Оскара поможет мне в одиночестве отсидеться среди книг.
Я вышел из уборной и медленно побрёл по широкому коридору, осторожно осматривая каждую закрытую дверь. Когда коридор опустел, то я стал подходить и поворачивать ручки. Все двери были заперты. Я дошёл до последней высокой двери, возбуждённый до предела. Если и эта закрыта, то ничего не оставалось, кроме как вернуться в зал, чего я совсем не хотел.
Тяжёлая дверь отворилась, к моему удивлению, без единого звука. Было темно, но я смог различить книжные стеллажи. Это была огромная библиотека, манящая и влекущая в свои недра. Я торопливо прикрыл за собой дверь. В просторном помещении стоял тяжёлый и спёртый воздух. Я подскочил к окну и открыл его настежь, впуская холодный ветер. Сбоку находилась балконная дверца. Я вышел на балкон и вдохнул полной грудью.
Восхитительно. В зале казалось, что я сейчас задохнусь от всего этого высокомерия и снобизма. Тяжело было всё время находиться с теми, кто считает себя пупом земли, просто потому что родился в «правильной» семье.
Я видел, как вдалеке ко дворцу подъезжали опоздавшие гости. По другую сторону открывался прекрасный вид на зимний лес. Возможно, именно в этом лесу император Бёрко охотился на оленей.
Оставив открытым балконную дверь и окно, я наслаждался морозным воздухом. Сел в дальнее кресло, повёрнутое в сторону высоких стеллажей, прихватив одну из книг с полки. «Принц и нищий» Марка Твена. Это была моя любимая книга в детстве. Я светил себе фонариком со смартфона, разглядывая иллюстрации. Удивительно, но книга была выпущена в 1890 году, а значит, это одно из первых изданий.
Дверь бесшумно открылась. Я понял это, когда из окна подул сильный ветер, теребя прозрачный тюль. Обдало сквозняком. Я выключил фонарик и тихо опустил книгу на пол. Кто-то стоял у открытой двери, будто бы раздумывая над чем-то, а после уверенно шагнул внутрь, подошёл к балкону и закрыл дверцу. Я всем телом вжался в кресло, надеясь, что за ним меня не видно. Некто притворил окно.
