– Ни в чём, – помотал головой он.
– Тогда?..
– Я вспылил.
– Ладно, – слабо улыбнулся я. – Хочешь войти?
Скэриэлу только виляющего хвоста за спиной не хватало. Он бодро поднялся, словно не мучился только что угрызениями совести.
– Мне надо обратно, – улыбнулся Лоу. – Утром приедет курьер. Я сделал заказ. Да и завтра полно дел.
Я издал разочарованный вздох, после чего Скэриэл полез обниматься.
– Не обижайся, ладно?
Я крепко его обнял, зарывшись носом в шею.
После того инцидента на дороге я сутки приходил в себя. Той ночью Скэриэл пришёл ко мне. Мы лежали на кровати, и он долго молча гладил меня по спине. Я забылся тяжёлым тревожным сном под утро. Мне снились погоня, обрыв, кровь и Скэриэл, умирающий на дороге. В руках я держал пистолет и рыдал у его тела.
Я проснулся от собственного крика, напуганный и измученный. Скэриэл принёс стакан воды, а затем битый час болтал о рождественской ёлке, которую видел в магазине. Говорил о том, как хочет её поставить у нас дома в центре. Я почти не слушал, лишь изредка соглашался, стараясь поддерживать разговор. Не знаю, сколько времени прошло, прежде чем я заснул под его голос, но мне снилась эта нарядная ель.
«Ты мог убить меня сегодня», – то и дело проносилось в голове. Был ли у меня выбор, мог ли я уйти и оставить его? День и ночь я корил себя за то, что не могу найти силы бросить всё, сжечь мосты между нами. Была ли клятва на крови ошибкой всей моей жизни?
Он мог сколько угодно убеждать меня, что всё будет хорошо, но я знал, что рано или поздно умру: либо от рук его врагов, либо от его руки. Третьего не дано.
– Хорошо, – кивнул я в ответ, – когда ты вернёшься?
– На этой неделе мне надо быть в центре, но мы на связи. Приезжай, как будет время и желание, – непринуждённо проговорил Скэриэл.
– У меня тут много дел… – растерянно ответил я.
– Конечно, – кивнул он. – Спасибо.
И обнял ещё раз, как будто не верил, что я его простил.
Работала ли у него клятва на крови? Испытывал ли он сейчас сильные эмоции, находясь рядом, прикасаясь ко мне? Я не спрашивал – не хотел слушать ложь.
– Я больше не причиню тебе боли, – прошептал он мне на ухо.
Мне стоило больших усилий не рассмеяться – громко и отчаянно. Возможно, он был удивительно хорош во лжи, потому что сам искренне верил в те слова, что говорил. Но я знал, что Скэриэл искусно причиняет людям боль. Его обещания ничего не стоили. Он мог это пообещать и Хитклифу, и той девчонке-служанке, и бог знает ещё кому.
– Я тебе верю.
Услышав это, Скэриэл крепко стиснул меня в объятиях.
Мне очень хотелось верить в те слова, что произносил я.
В воскресенье утром мы со Скэриэлом учились стрелять из лука прямо в гостиной. Он успел ознакомиться с теорией, поэтому, когда мы приступили к делу, он сразу взял на себя роль тренера. Я же был в подавленном состоянии: всё валилось из рук, а в голове не задерживалась ни одна здравая мысль. В какой-то момент мне даже стало стыдно. Скэриэл из кожи вон лез, чтобы помочь мне, а я всё никак не мог отпустить произошедшее накануне с Оливером.
– Твои плечи должны быть направлены в сторону мишени, – авторитетно заявил Скэриэл. – Ладонь нужно держать позади рукоятки. Нет, не так, Готи.
Чуть сдвинув мою ладонь, он сжал её. Тёплое прикосновение вернуло меня в реальность. Я мотнул головой, прогоняя лишние мысли прочь.
– Прости, – небрежно буркнул в ответ.
– Я же сказал – позади, – повторил Скэриэл и вновь сдвинул на рукояти мою ладонь, которую я, видимо, мигом отвлёкшись, успел сместить. – А то всё давление будет на большой палец, от этого ты сильнее начнёшь сжимать рукоять и тогда не попадёшь в цель.
– Ага, – рассеянно ответил я, пытаясь сосредоточиться на том, о чём он говорил.
– За тетиву держись тремя пальцами, – раздражённо вздохнул он. – Готье, ты меня слышишь? Я сказал – тремя.
– Прости. – Я опустил лук и виновато посмотрел на него. – Не могу никак перестать думать об Оливере. Я зашёл вчера в эти чаты, и там ему все перемывают косточки. Меня чуть не стошнило.
– Всё так плохо? – Он не спеша забрал у меня лук, видимо, решив устроить перерыв.
– Чёрт побери, да! – возмущённо выругался я. – Они все обсуждали, кто с кем, и когда, и по сколько раз, боже правый. – Опустившись на диван, я поморщился.
