– Твоя способность врождённая. – Скэр принялся разговаривать со мной как с ребёнком. – Это как пользоваться рукой или ногой. Ты просто чувствуешь её и знаешь, что сможешь ею управлять.
– А я вот не могу. Я ощущаю тёмную материю как лишнюю конечность, которая отравляет мне жизнь.
– Но без тёмной материи ты бы не мог быть чистокровным. Даже твой цвет волос и статус твоей семьи тебя бы не спасли. Был бы обычным полукровкой.
– Не вижу в этом ничего плохого, – грозно выдал я.
Скэриэл одарил меня благодарным взглядом, но я даже не понял, за какие заслуги. Он сел на диван и принялся не спеша меня разглядывать, как будто мы не виделись много лет.
– Ты мне нравишься, – вдруг тихо произнёс он.
Я оцепенел. Мне не хотелось пугать его неоднозначной реакцией. Но, вместо того чтобы смутиться, Скэриэл с любопытством наблюдал за мной, словно за какой-то диковинной зверушкой. Как будто это была не более чем забава, шутка, которую я не признал с первых строк.
Я напряжённо хмыкнул, хотя больше хотелось провалиться под землю. Иногда я просто не мог понять, что там в голове у Лоу, когда он вытворял странные вещи. Он был мне лучшим другом, наверное, самым близким сейчас человеком, но это признание перевернуло всё с ног на голову.
– Ага, конечно.
Скэриэл зажмурился, словно от яркого света, и наклонил голову набок, как будто флиртуя, ну или как будто у него защемило шею. Из-за полного отсутствия опыта на любовном фронте я был плох в распознавании всего, что касалось романтики. Но, уверен, даже если бы кто-то растянул транспарант с признанием в любви, я бы и тогда воспринял это как шутку.
– Ты мне не веришь? – спросил он беззаботным голосом, и меня это немного успокоило.
Не верю? Как бы помягче выразиться, я даже не уверен, правильно ли воспринял эти слова. Нравиться человек может по-разному. Скэриэл мне нравился как друг, как человек. О какой симпатии говорил он? Спросить так в лоб – значит поставить себя в неловкое положение. Нравлюсь ли я ему как парень? Я уже давно замечал, что Скэриэл не против подобных отношений, да и я не чувствовал неприязни. Испытывал ли я к нему романтические чувства? Нет, но обижать отказом не хотелось. Лучше бы и вовсе избежать этого разговора.
– Верю. – Я уставился в окно и с запинкой произнёс: – Ты мне тоже…
– Как друг? – перебил он.
– Что?
– «Ты мне тоже», – проблеял он, явно пародируя меня. – Нравлюсь как друг?
Скрестив руки на груди, я с лёгким негодованием посмотрел на него.
– Не смешно, Скэр. – Попытка задеть меня увенчалась успехом. – Да, нравишься, но как друг.
– Я так и думал, – улыбнулся он, но улыбка вышла вымученной. – Оливия?
– М?
– Нравится тебе?
Почему-то у нас совершенно не клеился разговор. Меня это потихоньку выводило из себя.
– Скорее нет, чем да, – чуть тише произнёс я. Вот говорить о ней совсем не хотелось.
– Ого, – охнул Скэриэл. – Даже так… Что произошло? Встретил кого-то ещё?
– Нет-нет. – Я скривился, как от зубной боли, помолчал и добавил, пожав плечами: – Ну, так вышло.
– Да ты два года по ней сох! С чего такие перемены?
С другой стороны, говорить об Оливии Брум было безопаснее, чем обсуждать наши с ним отношения.
– Не знаю. – Я нервно дёрнул плечом.
Сама мысль о том, что я был влюблён в неё два года, показалась мне сейчас на редкость утомительной. Была ли в этом вина Оливии? Скорее, тут дело в моих несбывшихся ожиданиях, в том недосягаемом образе, что я собственноручно сотворил в своей голове, воздвиг алтарь и сам же теперь жаждал его сжечь, растоптать и навсегда забыть. Оливия оказалась не такой, какой я её себе представлял. Сейчас мои чувства к ней походили, скорее, на обожание неприметного поклонника актрисы любимых постановок. Будучи примой, она очаровывала на подмостках сцены, притягивала внимание всех зрителей, играя нужный образ. И, лишь столкнувшись с ней лицом к лицу, настоящей, живой, из плоти и крови, я осознал, как жестоко ошибался.
Скэриэл изобразил удивление, но промолчал.
– Просто прошла влюблённость, – закончил я.
Он поднялся и подошёл ближе, я же из чистого упрямства остался на месте. Скэриэл не вынудит меня смутиться. Наша дружба не пошатнётся из-за этого мимолётного признания. Оно вскоре забудется, и всё станет как прежде. Если я сумел изменить отношение к Оливии, то ничего не стоит и ему смириться с тем, что мы останемся не более чем близкими друзьями. Я страстно желал, чтобы Скэриэл никогда не говорил о своих чувствах ко мне. Пусть всё будет как раньше. Мне жизненно необходима стабильность хотя бы с ним. За последнее время я узнал столько всего: моя семья – фальшивка, настоящие родители мертвы, а я – наследник Октавианской империи, за которую должен биться – вот только совсем этого не хотел. Помимо всего этого Гедеон утверждал, что мне подвластно извлечение тёмной материи. Я бы предпочёл поменяться местами с каким-нибудь полукровкой. Мне не нужны власть, тёмная материя и Академия Святых и Великих.
