– Не знаю, поверил он мне или нет. Это до сих пор для меня загадка. Но после моих слов о том, что Адам хочет возглавить банду, – размышлял вслух Скэриэл, – мистер Эн стал давать ему меньше работы. Так что делай выводы.
По коже пробежали мурашки. Скэриэл каждому шепнул на ухо и тем самым сделал врагами мистера Эна и Адама. Я был потрясён тем, как он провёл эти манипуляции за спиной у всех.
Когда прошли долгие десять минут в тишине, я уже было решил, что Скэриэл заснул.
– И что теперь будет? – обратился я в пустоту.
– Да ничего не будет, – внезапно раздался твёрдый голос Скэриэла; кажется, он тоже не спал. – Цепной пёс сейчас служит мне, хоть он об этом и не догадывается. Я всегда на шаг впереди.
В больницу всё же пришлось поехать. Наложили швы, но мистер Дон пообещал, что шрама не останется. Как будто меня это хоть как-то волновало. После всего отец пригласил меня в кабинет, где долго и нудно выяснял, при каких обстоятельствах я умудрился так серьёзно удариться. Я соврал, что навернулся в своей комнате и стукнулся головой об оконную раму. Потом пришлось пуститься в путаные объяснения, по какой причине я открыл окна нараспашку, ведь на улице собачий холод. Если бы я знал, что отец будет дотошно разбираться с моей раной на голове, то предпочёл бы молчать об этом до последнего.
Я не мог спать. Ночи напролёт снились кошмары: я снова оказывался в подвале прикованным наручниками к трубе. Снилось, как тот низший, Адам, вновь и вновь стреляет, но не в Жака, а в Скэриэла. Иногда во сне тусклая лампочка стремительно мигала, а мокрицы облепляли меня с ног до головы – лезли в рот, в нос, в глаза, да так, что я не мог дышать и видеть. Во сне я кричал, звал Скэриэла на помощь, но он уже смеялся где-то вдалеке, а потом и вовсе затихал. Обычно под конец появлялся Джером, тоже весь в мокрицах; он стоял надо мной и осуждающе повторял:
– Это всё из-за тебя.
Кошмары сменялись несколько раз за ночь. Временами я видел только Скэриэла. Он сидел на коленях напротив, дрожащей рукой гладил меня по щеке и расстроенно произносил:
– Прости, что так вышло. – И вспарывал себе ножом живот до груди. Кровь лилась на колени, а он, завалившись на бок, из последних сил тянулся ко мне испачканной рукой, желая дотронуться.
Я подскакивал от собственного крика во тьме, меня всего колотило; простыня и одеяло были мокрыми, липкими – я прижимал руки к груди, пытаясь унять сердце, и шумно дышал, как после марафона. Я не мог заснуть до утра. Следил за стрелкой часов и молился, чтобы время двигалось быстрее.
Мне было чертовски страшно за Скэриэла. Жив ли он? Успели они в больницу? Я не знал, где он и что с ним. Вот уже четверо суток его дом в Центральном районе пустовал. У меня даже не было номера телефона Скэриэла, чтобы связаться с ним. Я потерял свой мобильный у закрытых заводов, когда ударился головой. При покупке нового понял, что не знаю, кому звонить. Не помнил номера Скэриэла, и у меня никогда не было контактов Джерома или Эдварда. Мы были будто разделены, словно находились в сотне световых лет друг от друга.
Как я ненавидел оставаться в неведении.
– Кто-нибудь знает Николаса Шейла? – спросил Оливер, откладывая учебник в сторону. Мы сидели в моей комнате и выполняли домашнее задание по латыни. – Он вроде хорошо учится, не отстаёт от Гедеона. По крайней мере, мне так говорили. Может, я попрошу его стать моим наставником. Что думаете?
– Не знаю его, – произнёс Леон, подперев подбородок рукой. – Я даже не думал о наставниках. А ты, Готье?
– А? – Я потёр глаза, прогоняя сонливость. Измотанный организм нуждался в здоровом сне, но ночные видения не позволяли даже вздремнуть. Как только я засыпал, сразу видел умирающего Скэриэла.
Я устало помотал головой. Стоило ли это обсудить с миссис Рипли? Наверное, нужно попросить у неё мощное снотворное, сославшись на нервозное состояние после сессии. Вдруг это поможет заснуть без сновидений.
– Что-то ты плохо выглядишь. – Оливия нахмурила брови.
– Плохо спал. – Я перевернул страницу и продолжил списывать слова из упражнения.
– Ты его знаешь? – повторил Леон, обращаясь ко мне.
