– Который у кинотеатра? «Ураган»?
– Не. – Юджин помотал головой. – Они сменили название после того, как Тони отжал себе бар. Ну, ты, наверное, должен знать.
– Что-то такое припоминаю, – отозвался Скэриэл. – «Торнадо», кажется… Отис теперь там ошивается?
– Ага. Каждый день без выходных. Настоящий трудяга.
– Он в школу должен ходить.
– Да кому эта школа сдалась? Тут бы с голоду не подохнуть, – вздохнул Юджин. – Ну так что… Сигаретки нет?
Скэриэл достал из внутреннего кармана купюру и протянул ему двумя пальцами:
– За информацию.
– Спасибо, дружище. Ты прям выручил. Что бы я без тебя делал?
– Проваливай уже.
– Ага, ну, я погнал. А ты это… – Он на ходу обратился ко мне. – Правильно, что бросил. Не кури больше. Рак лёгких ещё заработаешь. Давай, молодец, будь здоров.
Когда Юджин оставил нас, я посмотрел на Скэриэла и спросил:
– Что это сейчас было? Твой знакомый?
– Местный идиот. Липнет, как жвачка. Он низший, тут таких пруд пруди. Ладно, придётся немного подкорректировать нашу прогулку. Нужно кое-кого навестить.
– Отиса?
– Да.
– Если ещё будут расспросы, мне всем отвечать, что я крашу волосы? – поинтересовался я, смотря на своё отражение в заляпанной витрине магазина.
– Ага. Краску достать проще, хотя она тоже вне закона. Мой косяк, совсем забыл с тобой это обсудить.
– Ага, да ничего, – ответил я. – А кто такой Отис?
У «Торнадо» Отиса не оказалось. Новая неоновая вывеска с двумя мигающими бокалами гласила, что спортбар уже работает, а ниже бегущей строкой информировала о сегодняшнем футбольном матче в девять часов вечера, который можно посмотреть в заведении.
– Ну что? – нетерпеливо спросил я, пока Скэриэл осматривался.
Проходя мимо, низшие и полукровки прятались от ветра, кутаясь в большие чёрные куртки до колен. У каждого были яркие перчатки, шапка или шарф, как будто все до единого желали разбавить цветными деталями свой невзрачный облик. И тут я вспомнил слова Чарли: «В Запретных землях есть разные группировки, и у каждой свой цвет».
Интересно, все эти люди причастны к группировкам или нет… Я машинально опустил капюшон, стараясь ни с кем из прохожих не пересекаться взглядами. Ночью была метель, и повсюду высились сугробы. Ботинки то и дело утопали в снегу.
– Он где-то рядом, – произнёс Скэриэл, достав из кармана пачку сигарет.
Я удивлённо вскинул брови.
– Ты же сказал Юджину, что у тебя нет.
Скэриэл посмотрел на меня со снисходительной улыбкой. Я уже пожалел, что вообще открыл рот.
– Я бы отказал Юджину, даже если бы владел табачной фабрикой. – Закурив, он выпустил сизый дым и с раздражением потёр переносицу. – Мы не будем здесь долго стоять. Если Отис не появится, то пойдём дальше.
– Кто он? Родственник? Друг?
– По сути, никто… – Скэриэл ещё раз затянулся. – Но для меня он как младший брат. Высылаю ему деньги каждый месяц, лишь бы он не работал. Хотел бы, чтобы Отис учился. Он хорош в математике, хоть и стесняется этого. А ещё ему неплохо даётся физика, представляешь. Ну, не прям вся физика, – Скэриэл задумался, – а только простые законы, но всё равно очень классно.
– О, – изумлённо выдал я, чувствуя гордость в его голосе. – Это… хорошее дело. Здорово, что ты финансово поддерживаешь его.
Скэриэл вдруг сник, словно вспомнил о чём-то плохом.
– Да чёрт его знает, хорошее ли это дело, но, кажется, он не ходит в школу и снова начал работать. – Лоу сгоряча плюнул в сторону и вновь потянулся к сигарете. – Так что вся моя помощь бессмысленна. Низшие с детства работают. Я бы не хотел этой участи для Отиса.
Не знаю, виной всему Запретные земли или нет, но сейчас, стоя у «Торнадо», куря сигарету и нервно оглядываясь по сторонам в поиске Отиса, Скэриэл идеально вписывался в окружающий фон. Он не выглядел чужеродным, даже когда отсиживался у меня дома в окружении книг, горячо обсуждая Александра Македонского. Ему шёл образ чистокровного ничуть не меньше, чем полукровки. Глядя на Скэриэла, я пришёл к выводу, что он имел неуловимую способность подстраиваться под любые обстоятельства и гармонично смотреться где угодно.
На первом курсе он без проблем быстрее всех адаптируется в Академии Святых и Великих. Оливер только недавно предложил подать документы Скэриэла, а я уже вовсю представлял его в стенах учебного заведения. Завести друзей, успевать по программе, наслаждаться студенческой жизнью – клянусь, у Скэриэла это вышло бы даже лучше, чем у меня, чистокровного, прожившего в высшем обществе аж целых семнадцать лет, но так и не смирившегося со всеми правилами и законами. Да что там, я чувствовал себя чужестранцем даже в собственном доме, и, только когда понял, что я приёмный, всё встало на свои места.
