Я весь содрогнулся, вспоминая эти дни. От выходок Скэриэла меня душила ярость, и в результате я начал срываться на домашних по любой мелочи. Шумная Габриэлла, болтливый Чарли, неповоротливая Фанни, даже молчаливая Лора страдали от моего невменяемого состояния. Я злился на Скэриэла, а затем, как будто мне было мало, злился на всех остальных и под конец на себя.
Мне бы пройтись, отвлечься на картины, чтобы не видеть миссис Рипли, смотрящую прямо в душу. Я чувствовал себя обнажённым перед ней, словно вместе с многочисленными дипломами по психиатрии, гордо развешанными на стенах, она обладала и навыком чтения мыслей. Я всё представлял себе, что даже сейчас она читала мои гневные и порой непристойные мысли, но, будучи профессионалом, сдерживалась.
– Вас что-то беспокоит? – спросила миссис Рипли.
Только сейчас я заметил, что всё это время машинально стучал пальцами по подлокотнику. Сжав руки в кулак, я насупился и сел полубоком, чтобы видеть часть стены, а не натыкаться лихорадочно блуждающим взором на собеседницу.
– Вы правда говорите моему отцу только то, что я разрешаю сказать? – спросил я, искоса поглядывая на неё.
– Да, передаю всё, что не противоречит политике конфиденциальности.
– Что ещё вы можете ему сообщить?
– Я не выхожу за рамки нашего соглашения, но моя задача – оказание помощи. Только в случае, когда существует угроза вашей жизни или жизни других людей, я обязана сообщить не только вашему отцу, но и необходимой организации.
– Например?
– Например, если вас будут посещать навязчивые суицидальные мысли или вы причините себе физический вред, я обязана проследить за вашей госпитализацией. Если вы угрожаете кому-нибудь и ваша угроза может причинить вред другому человеку, я обязана сообщить в полицию.
– Надеюсь, до этого у нас не дойдёт, – хмыкнул я.
Честно говоря, я был близок к тому, чтобы причинить тяжкий вред Скэриэлу, попадись он только под руку.
– Я тоже. Пока никаких предпосылок к этому нет, – улыбнулась миссис Рипли.
– Неделю назад мы столкнулись в торговом центре. – Не хотелось говорить об этом, но я чувствовал, что лучше расставить все точки над «i», пока окончательно не рассорился со своим окружением.
– Да, верно.
– Вы на меня обиделись?
– С чего вы так решили? – поразилась она, отчего мне стало так неловко, что я не знал, куда себя деть.
– Вы просто развернулись и ушли, ничего не сказав. Я подумал… – затих я в надежде, что миссис Рипли возьмёт инициативу в беседе на себя.
– Нет, мистер Хитклиф, конечно же, я не обиделась, – мягким голосом, будто разговаривая с ребёнком, начала она. – Я носитель конфиденциальности и не имею права первой раскрывать факт того, что вы проходите у меня терапию. Если мы сталкиваемся в общественных местах, то я буду делать вид, что не знакома с вами, до тех пор пока вы сами не поздороваетесь со мной. Многие мои клиенты держат в секрете, что посещают психиатра.
– Я с вами тогда не поздоровался, – не глядя проговорил я в ответ. – Простите. – И честно признался: – Был ошарашен нашей встречей вне стен кабинета.
– Прекрасно понимаю. Если вы хотите скрыть, что посещаете меня, то мы можем и дальше делать вид, что незнакомы. Это ваш выбор.
– Да, я бы хотел это скрыть.
– Хорошо. На людях мы с вами незнакомы.
Во время сеанса я прошёл пару тестов и даже не удивился, когда миссис Рипли сообщила мне, что у меня повышенный уровень тревожности. Разве могло быть иначе?! Я бы не удивился, если бы мой уровень бил все мыслимые и немыслимые рекорды, и морально готовился к рецепту на гору транквилизаторов. Слышал, что они могут помочь отключить голову и перестать паниковать. Это мне как раз и нужно было. Но миссис Рипли сообщила, что это крайняя мера и я обойдусь правильным режимом сна, физическими упражнениями и терапией. В общем, ничего существенного, так что с тревожностью я так и останусь до скончания веков. Или пока миссис Рипли не сжалится и не выпишет что-то действенное.
– Нет, мистер Хитклиф, – покачала она головой, когда я в конце сеанса снова намекнул на антидепрессанты и транквилизаторы. – Всё не так плохо, как вам кажется.
