Трюффель(с сомнением). Ой ли? Хватит ли?
Автор. Хватит! Хватит! Будьте уверены! При жизни это был человек образованный и умный. А уж как он умел шутить, так вам и не снилось! Он и после смерти шутить продолжал. Через сорок дней после своей кончины, наканауне отлёта в дальние края, он заявился к царю, который с ним так когда-то подло обошёлся, и говорит ему: «А теперь настал и твой черёд!» И тот как миленький подчинился! Разве это не прекрасная шутка?
Трюффель. Хорошо-хорошо-хорошо!.. Давайте не будем бередить прошлое! Иногда мне кажется, что вы просто мошенник, который ловко умеет играть словами!
Автор. «Мошенник» в ваших устах звучит как комплимент. Нет, к сожалению, я не обладаю такими данными…
Трюффель. Да как же не обладаете? А то вино, которым я по вашей воле потчевал Базальтова? Не тот ли это эликсир, коим я донимал когда-то святого Антония? Ведь я даже не знаю, откуда взялась у меня эта фляжка. У меня её раньше не было в моём портфеле. Ведь это вы мне её подсунули?
Автор(скромно). Ну, я.
Трюффель. И эти бумаги. Он их подписал, а я даже и не успел разобрать, что в них написано. Может быть, он в них обязался продать мне свою душу? Учтите: такие сделки признаются недействительными в нашем приёмном отделении.
Автор. Господин Трюффель. То, что содержится во фляжке и бумагах, легко проверить, и тогда все ваши подозрения развеются. Но уже то, что даже ВЫ, будучи профессионалом в своём деле, не можете разгадать моего замысла, уже одно это говорит о том, что человеческая злая фантазия − а она у меня злая! − переплюнет любую дьявольскую. А ведь это − то, что и требуется по контракту.
Трюффель(с сомнением). Вы очень своеобразно толкуете наш контракт.
Автор. Ничуть. В конце концов, моё дело произвести для вас нужный товар, а ваше − принять или отвергнуть его. Но я убеждён: вы его примете.
Трюффель. Ну, дай-то бог! Дай-то бог! Хоть вы станете нашим защитником, если, конечно, всё это не пустое хвастовство…
Автор. Ну что вы!
Трюффель. А то ведь живёшь-живёшь вечным скитальцем в этом чёртовом Космосе, и − ни тебе покою, ни тебе благодарности, ни тебе пристанища. Уж на что эта ваша захудалая Земля, а и здесь тебя вечно пытаются унизить, оскорбить, загнать в угол. Честное слово: устал.
Автор. Не волнуйтесь, Мефодий Исаевич, ради бога! Всё у вас будет хорошо… И потом, ведь у вас впереди − целая вечность!
Трюффель. Ах, как знать − нашему ли племени достанется эта самая вечность, или её перехватит осатаневший род людской!..
Автор. Да будет вам хныкать! При вашем-то пока ещё могуществе!
Трюффель. Какое там могущество! Одни остатки… Вы только себе представьте, Владимир Юрьевич: еду я сегодня на троллейбусе, четырнадцатым вашим маршрутом, а эта хамка водительница…
Автор. Мефодий Исаевич! Мой вам добрый совет: никогда не пользуйтесь ростовским общественным транспортом. Да оно вам и не к лицу − ведь вы умеете передвигаться другими способами. И вообще, не пора ли нам вернуться к делу?
Трюффель …а эта рябая и конопатая, крашенная под блондинку водительница и говорит мне… Вы только представьте себе, что она мне сказала!..
Автор. Да плюньте вы на всех ростовских водительниц! Да чтоб им всем пусто было!
Трюффель. И вот ведь что обидно: если бы это была наша агентесса, то я бы только радовался, что она так рьяно служит нашему ведомству. Но ведь вижу − не наша! Сущий дьявол, но не нашего производства, а земного!
Автор. Господин Трюффель, а не может ли так быть, что и вашим соплеменникам за все их художества среди рода людского тоже причитается неотвратимое возмездие!
Трюффель. Да какие там художества! Мы делаем всё только в рамках нашего высочайшего предназначения! Есть свет, и есть тьма. Есть белое и есть чёрное! Мы обслуживаем тьму! Черноту! Другое ведомство работает на свет и на белизну. Но на кого работают миллионы человеческих выродков?
Автор. Не знаю. Но, может быть, сами на себя? Просто создали конкурирующую фирму…
Трюффель. И если мы обанкротимся, то наше место займут другие. Вы ЭТО хотите сказать?
Автор. Пожалуй.
Трюффель. Но поймите: во Вселенной не действуют рыночные законы вашей планеты.
