Найденная в еврейской книге картинка действительно представляет извлечение крови из младенцев: в кадке стоит человек с короною на голове о 10 зубцах, представляющих 10 заповедей, и на ней написано: "Шехина". Для совершения обряда источения крови нужно присутствие пяти человек, и каждый из них имеет свое название. Выпушенная кровь, равно как и сосуд, в котором она сохраняется, почитаются священными, и женщина не имеет права до него касаться. Выпустив кровь из младенца, ее отстаивают четыре недели, сушать и обращают в порошок. Кровь употребляют при обрезании, при свадьбе, в мацу опресноки на пасху, при смерти еврея и в некоторых других случаях.
При обрезании кладут в стакан 10 капель крови, и совершающий обрезание раввин, омочив в кровь эту мизинец, дает ее новорожденному в рот 10 раз сряду, говоря при каждом разе: "Живи в этой крови" (бегда ме хай); а ежели при обрезании не случится крови христианской, то дают ее на 13 году, когда дают заповеди; в обыкновенных же молитвенниках пишется об этом обряде, что раввин, обрезав младенца и взяв крови от крайней плоти, дает ее младенцу, говоря: "Живи твоей кровью" (бегда хай). Истолкование этому обряду находится в книге под названием "Рамбам", где объяснено, как надобно произносить "бегда ме хай". В мацу кладут кровь на каждые четыре пуда муки по 16 капель жидкости, или известное количество порошка; потом мука эта сушится, тщательно перетирается, чтобы не было комков, и в таком виде, под названием муки для мацы пускается в продажу. Кровь еще употребляется при браках евреев и при смерти. При источении крови из младенцев должен присутствовать раввин, и если он почему-либо не может быть при этом, то обязан дать от себя грамоту лицу, ему известному. Такую грамоту имел у себя с 1828 г. еврей Янкель Юшкевичер, живший в Саратове около 30 лет. Духовное начальство неоднократно требовало, чтобы его выслали: но всякий раз полицейские власти вступались за него, и он оставался в Саратове.
По Высочайше утвержденному журналу комитета гг. министров, поставлено было комиссии в обязанность, независимо от исследования самого факта преступления, обследовать в возможной степени догматы изуверства евреев. Случай поблагоприятствовал этой последней цели, и, свыше всякого ожидания, собрано до 100 еврейских, нецензурных сочинений и множество писем, из которых и составлена была преосвященным Афанасием записка. Сделанный перевод отдельного листка из мистической книги "Летопись блаженного Моисея, основателя нашей веры", замечателен по впечатлению, произведенному им при предъявлении еврею Янкелю Юшкевичеру, который, по показанию свидетелей преступления, при совершении молитв по каким-то книжкам, производил обрезание и источение крови у одного из убитых младенцев. При предъявлении ему этого листка, еврей упал на колени, побледнел и молил о пощаде, и только по прошествии известного времени оправился.
Случай этот дает повод предполагать, что книга: "Летопись блаженного Моисея" должна играть важную роль в обряде религиозного детоубийства у евреев. Если притом припомнить, что в листке этом был найден завернутым лоскут холста, по исследованию в медицинском совете оказавшийся замоченным в крови, что листок этот вместе с кровью был завернуть в два лоскута печатной бумаги с текстами из Библии, и что все это вместе лежало в кивоте, где хранились все священные принадлежности еврейского богослужения: то нельзя не заключить, что книга эта приобретает еще больше важности. Другой отрывок, из этой книги "Седер гишда Шек-пасах" (чин устного предания или повествования о пасхе), замечателен по наглядности и по картинке, к тексту приложенной. Книга эта напечатана в Ливорно и заключает в себе молитвы весьма древние; впрочем особого отличия от тех, которые печатаются в обыкновенных еврейских обрядниках (rituels), кроме рисунков и незначительных вариантов, как объяснил преосвященный Афанасий, они не имеет. Она найдена в числе других книг и рукописей у кубанских евреев, приезжавших в Саратов во время совершения истязания над младенцами. Картинка представляет обнаженного человека с венцом на голове, стоящего в кадке, и с рукою, простертою на кровь, текущую из закалываемого младенца. Против этой фигуры, возле кадки, стоят два еврея: один держит, наклонив над чаном, младенца, а другой кривым ножом колет его в шейную вену, из которой кровь струится в кадку. Поодаль этих двух, сбоку, стоит еще еврей, отворотившись от сцены, с младенцем на руках; еще поодаль, сзади, два лица в еврейских костюмах, из коих первый, с мечем при бедре, как будто отнимает младенца у упавшей пред ним на колени матери, без покрывала на голове и вообще в костюме не еврейском; другой еврей, держа на руках младенца, отворотив голову на правую сторону, смотрит на другие три фигуры, также не еврейские, из которых две женские, закрыв лица платками, отирают слезы, и третья, мужская, в положении, выражающем чувства сильного душевного страдания. Картина эта занимает место в ряду прочих, изображающих казни, посланные на Египет; над нею текст из книги Исход (гл. 10, 11 и 12) с толкованием раввинов. Если сопоставить эту картинку с показанием свидетелей преступления и актом осмотра трупов мальчиков, - то она приобретает важное значение. Так, по показанию губернского секретаря Крюгера, находившегося при источении крови из мальчика в моленной, там было пять евреев при совершении этого обряда на картинки их представлено также пять; шестой же, обнаженный с короною на голове при действии в моленной вероятно подразумевался. По его же показанию, при совершении обряда, было два действующих лица, мальчика держали в наклонном положении, и, вырезав ему на плече кожу, величиною с гривенник, кривым ножом открыли ему шейную вену и собирали кровь в таз; на картинке представлены тоже два действующих лица, мальчика держат в наклонном положении и кривым ножом колют в шею; а раны на шее и плече, найденные при осмотре трупа, значатся в акте осмотра на том же месте, как изображены на картинке (эти сведения заимствованы из русских газет).
