— Ах, вот как! Мы переспали несколько раз, и ты уже начал за мной следить, подсматривать, хочешь уже мной командовать! Это и будет твоя будущая жизнь?!
— Ты можешь говорить что угодно, но ты сама знаешь, что ты не права. В общем, ты мне нужна, и я тебе, кстати говоря, нужен. Поэтому все. Хватит. Раз ты сама не понимаешь, значит, мне приходится решать. И я решу, не сомневайся.
— И как ты намерен решить? Так как ваша команда всегда решает, да? Ты так собираешься решить?
Егор Кимович не был в квартире около двух недель. Последняя проверка на подслушивающие устройства проводилась еще раньше. Поэтому, да и вообще по привычке, ни он, ни Тамара не называли имен, не говорили ничего конкретного, и так уж они чувствовали, что слишком распустили языки. Егор Кимович глотнул кофе, положил ложку, жестко, опять теряя краску лица, сказал:
— Да. Так и собираюсь. В течение ближайшего времени.
С Тамарой вдруг случилось то, что бывало не слишком редко, но обычно, когда она оставалась одна. Она стала воспринимать происходящее так, будто кто-то где-то сбоку стоит и снимает кино, а они с Егором Кимовичем сидят на кинокухне и ведут киноразговор, и так серьезно, старательно, с выражением несут всякую муть, как актеры в сериалах и фильмах про любовь. Она подумала, что бы такое сделать, чтобы получилось хорошо и этот снимающий увидел бы и понял, что она умеет играть и выстраивать сцену. В сериалах все часто вскакивают и бегают. Тамара встала, стул скрипнул, отъезжая. Кушак за что-то зацепился, она дернула его при подъеме, его концы упали вниз, полы халата разошлись, широкая полоса смуглой кожи, разделенная на верх и низ черным треугольником трусиков, ударила по глазам Егора Кимовича, и еще он услышал в дрожащей тишине громкие и звонкие слова:
— Только попробуй!
Он должен был ответить, но промолчал, не зная, что хочет выразить словами. Тамара тоже услышала себя со стороны, как бы ушами нематериализованного кинооператора. Ей показалось, что ему должно понравиться то, что получилось. Она сжала кулаки, уперлась ими в верхние части бедер, разведя локти, полы халата разошлись, левая грудь выглянула из-под складок ткани и уставилась единственным невидящим глазом упругой коричневой мордочки в середину лба Егора Кимовича. Тамара почувствовала прохладу воздуха, ей стало весело и не страшно, она повторила:
— Только попробуй. Вообще меня больше не увидишь.
Егор Кимович молчал. Он не знал, что делать с неожиданно возникшим препятствием. Всего час назад в самолете он был уверен, что все решится просто. Женщины любят сильных, это казалось бесспорным. Вообще, мужчина, убирающей из ревности соперника, — это что-то очень крутое в стиле крестного отца, это должно нравиться. Он был уверен, что на Тамару его крутизна и угрозы окажут сильное воздействие и она станет его больше ценить и уважать.
План казался адекватным, но стал разрушаться первым же словом, сказанным Егором Кимовичем по телефону. Крутизна и сила как-то не то чтобы сникли, а оказались ни к чему, а угроза... Он ясно и точно понял, что угроза, этот страшный, суровый и кровавый умысел, который должен был возвысить его в мнении Тамары, заставить испугаться, признать всеобъемлющую мужественность Егора Кимовича и возбудить ее сексуально мыслями о чужих страданиях, вызвал в ней злобу, отвращение и решительную готовность с ним расстаться.
Егор Кимович всегда принимал решения очень быстро, однако это не означало, что он их не обдумывал. Он смотрел на плоский живот и крошечные трусики, мысли летали по бесконечно запутанным темным туннелям горячего мозга. Если ликвидация, даже угроза ликвидации этого говнюка приведет к тому, что Тамара его бросит, а он не сомневался в искренности ее слов, то в чем тогда смысл задуманного? Просто месть? Тоже неплохо, да ведь еще деньги... Может, все-таки убрать, а Тамара — черт с ней?
Снизу, из области живота и гениталий, в мозг кинулись волны крови, они залили мелкие и сухие попытки здравых умствований и ударили по внутренним взорам сознания яркими и отчетливыми воспоминаниями о неимоверных и всегда казавшихся невозможными сексуальных наслаждениях, которые ему доставались в постели от Тамары. Она не была, конечно, первой женщиной Егора Кимовича. Он был женат, имел связи на стороне до брака и во время, он был мужчиной, а не кем-нибудь там... У Егора Кимовича не бывало проблем нигде, в постели тоже. Присутствие партнерши вызывало эрекцию, соответствующие движения, оргазм, затем сон, иногда повторение. Он думал, что так и надо, пока судьба не улыбнулась ему презрительно и жалостливо и не устроила встречу с этой девушкой. Они были вместе четыре раза. Всего четыре раза. Он хотел бы отказаться от памяти, разум говорил, что надо быть сильнее слабостей, осторожность бормотала что-то тихим укором, он был уже почти готов сказать что-нибудь вроде: «Ну, что ж. Значит, на этом варианте и остановимся», но ничего не вышло. Мозг стал вращаться в голове, разбрызгивая капли крови. Они застлали потеками и пятнами глаза, вращение перенеслось наружу, вдруг закружилась ставшая темно-красной комната, Тамарин халат размазался в густой, почти черный круг, в самом центре которого бешено крутилось что-то невидимое, страшное и очень острое, грозившее просверлить череп Егора Кимовича и высосать из него все мысли, чувства и желания. Егор Кимович сказал:
