— Было и прошло, — отвечаю я. — С того времени в моих планах многое изменилось. Я уйму времени посвятил обдумыванию собственной личности, а также выбору занятия, которое идеально подходило бы мне, и сейчас, мне кажется, я нашел именно то, что нужно. Я решил стать социальным работником.
Наступило долгое молчание, к которому больше всего подходит определение «гробовое», прежде чем Джейн пришла в себя и произнесла каким-то неестественно высоким голосом:
— Ты что, шутишь?
— Я говорю на полном серьезе. Это как раз то, что мне нужно. Социальная служба призвана оказывать помощь неудачникам. Она призвана защищать тех, кого некому защитить, и, самое главное, это одна из работ, подобных учительству, которую все считают благодеянием, но никто не хочет ею заниматься. Итак, я решил зарабатывать деньги, помогая ближнему не только своими речами.
— Прости меня, дружище, — говорит Ник, — но социальный работник из тебя получится никудышный.
— Вот уж нет, — резко возражает Элисон. — Я уверена, что он справится с любой работой, за которую возьмется.
Я посмотрел на Элисон и улыбнулся. Как это здорово знать, что рядом есть кто-то, кто всегда на твоей стороне.
— Я согласен с Элисон, — говорю я Нику. — Я нисколько не сомневаюсь, что, кроме всего прочего, могу стать также и выдающимся социальным работником. И именно это я и собираюсь сделать.
Суббота, 2 июля 1994 года
11.30
Сегодня один из тех редких субботних дней, когда и у меня, и у Джима выходной. Джим ночевал у меня, а утром встал очень рано. Войдя в гостиную, я вижу его сидящим на софе перед телевизором рядом с Джейн; они смотрят утреннюю передачу для детей. По выражению лица Джима я сразу же понимаю, что что-то не так.
— С добрым утром, — говорю я, обнимая его.
— Привет, — отвечает он, тяжело вздыхая.
— Ты чем-то опечален? Всю ночь ты вертелся, ворочался. О чем это ты все время думаешь?
— Я не мог заснуть этой ночью, потому что внезапно мне в голову пришла мысль, которая подействовала на меня так сильно, как будто меня шваркнули мордой об стол. Я подумал, что мои карьерные метания закончатся тем, что я стану бухгалтером. Я отчетливо понял это. Все идет к тому, что я стану бухгалтером, и тут уж ничего не поделать.
— Да с чего ты взял? — запротестовала я. — Ты способен делать все, что выберешь. И ты не должен заниматься тем, к чему у тебя не лежит душа.
— Все это так. Но я не знаю, чего именно хочу. Поэтому, наверное, и займусь бухгалтерией.
— А почему бы тебе не продолжать работать в «Революшн»? Ведь тебе там нравится.
Джим пожимает плечами:
— Да нет. Время двигаться дальше. Ты знаешь группу «Плутон», которой руководит Деррен? — Я киваю. — Они только что подписали контракт на несколько пластинок. — Он вздыхает. — А ведь я смеялся над ним, а он взял и добился контракта. Но, как я только что сказал, для меня настало время, когда надо двигаться дальше.
Понедельник, 4 июля 1994 года
13.14
В надежде как-то приподняться в смысле карьеры я во время обеденного перерыва звоню Труди Ланаганн. Она училась со мной на одном курсе, а сейчас работает бухгалтером в фирме «Грин Лоу». После приветствий и обычных расспросов о жизни, мы начали беседовать по существу, и я спросил ее, нет ли в ее фирме работы для выпускника университета. Я получил огромное удовольствие от беседы, но не получил никакого результата. По той же причине я звоню Ричарду Прайсу, он тоже мой однокурсник, работающему сейчас в компании «Фостер, Уильямс и Хейман». И снова милая беседа — и нулевой результат. Затем я звоню Крису Демпси, который работает в компании «Фьючер Файненс Бизнес Солюшнс». Мы с ним приятно поболтали, но опять результатов никаких. Наконец я звоню Полу Бройтону, который работает сейчас в компании «Энтер-прайз Фоур» экономистом. Приятная беседа с тем же результатом. Тут у меня кончаются монеты для автомата, я иду обратно в магазин, обстановка в котором кажется мне более гнетущей, чем когда выходил из него в начале обеденного перерыва.
Четверг, 7 июля 1994 года
13.23
Во время сегодняшнего обеденного перерыва я продолжаю обзванивать знакомых в поисках работы. Я позвонил Шейле Остин, Эдвину Фаулеру, Лайзе Смит и Тревору Томасу. В университете я относился ко всем ним без особой симпатии, да и они не питали ко мне особого расположения. Ни один меня не обнадежил.
