Он отмечает, что право принадлежит к области «государственного интереса», утвержденного и отнесенного к государству благодаря договорам с другими государствами.[99] В постоянно меняющейся расстановке сил рано или поздно интересы одного государства должны войти в противоречие с интересами другого, и тогда право сталкивается с правом. «Поэтому война — или что бы там ни произошло — должна установить не истинность права той или другой враждующей стороны, — ибо истинны права обеих сторон, — а прийти к решению по поводу того, какое право должно уступить в этом столкновении другому».[100] Этот же тезис, основательно разработанный, мы найдем и в «Философии права».
Другим следствием, выведенным из идеи сильного государства, является новое истолкование свободы. Сохраняется основная идея, согласно которой из начальная свобода индивида не будет противоречить изначальной свободе целого, но сможет осуществиться только внутри этого целого и благодаря ему. Гегель заостряет на том внимание в своей статье о различии между системами Фихте и Шеллинга, в которой говорит, что общность, сообразующаяся с нормой разума, должна восприниматься «не как ограничение истинной свободы индивида, а как ее расширение. Высшая общность есть высшая свобода как в своей силе, так и в ее осуществлении».[101] Теперь же, исследуя германскую конституцию, он утверждает, что «не удалось настолько преодолеть упорство, свойственное немецкому характеру, чтобы заставить отдельные части Г ер- мании пожертвовать своими специфическими особенностями на благо обществу, объединиться во всеобщее и обрести свободу в совместном добровольном подчинении верховной власти государства.[102]
Акцент на жертве и подчинении бросает тень на прежнюю идею, согласно которой интерес индивида должен полностью сохраняться в целом. Позднее мы увидим, что здесь Гегель по существу делает первый шаг, который ведет к отождествлению свободы и необходимости или подчинению необходимости, что заявит о себе в его окончательной системе.
Примерно в это же время Гегель сделал первый набросок той части своей системы, которая известна как «Философия духа». Этот набросок, так называемая «Система нравственности» (System der Sittlichkeit), является одним из самых трудных в немецкой философии. Мы кратко охарактеризуем его общую структуру и ограничимся истолкованием тех частей, в которых раскрываются основные тенденции гегелевской философии.
Как и все прочие разделы «Философии духа», система нравственности касается развития «культуры», под которой подразумевается сознание человека в целом, а также его целенаправленные виды деятельности в обществе. Культура — это область духа. Какой-нибудь социальный или политический институт, произведение искусства, религия или философская система существуют и действуют как неотъемлемая составная часть бытия человека, представляя собой результаты деятельности разумного субъекта, который продолжает в них жить. Будучи таковыми результатами, они составляют сферу объективного, но в то же время сохраняют свою субъективную природу, оставаясь произведениями человека. Они представляют собой возможное единство субъекта и объекта.
Развитие культуры свидетельствует об определенных этапах, обозначающих различные уровни отношения между человеком и его миром, то есть различные способы постижения и овладения этим миром, а также его сообразование с человеческими нуждами и возможностями. Сам процесс воспринимается как онтологический и исторический: это и реальное историческое развитие, и продвижение к более высоким и более истинным способам бытия. Тем не менее по мере развития гегелевской философии онтологический процесс начинает все больше доминировать над историческим, и, в конце концов, довольно сильно отрывается от своих изначальных исторических корней.
Охарактеризуем общую схему. Первый этап представляет собой непосредственную связь обособленного индивида и данных ему объектов. Объекты своего окружения индивид постигает как необходимые или- желанные для него; он использует их для того чтобы удовлетворить свои потребности, поглощая и уничтожая как пищу, питье и т. д.
