— Ну, а вы сами... — начал Горчаков.
— В том-то и дело! Чтобы проверить эту гипотезу, я, пользуясь своим положением, в несколько раз уменьшил объем измерений моих собственных параметров.
— Это могло бы в лучшем случае объяснить, — возразила Майя, — почему вы не стареете в ускоренном темпе. Но никак не объясняет обратного процесса — омоложения.
— Я думал об этом, — грустно сказал Базурин. — Но ответа не нашел...
— Кажется, я догадываюсь, в чем дело, — медленно произнесла Майя. — Вы молодеете потому, что у вас есть будущее. В отличие от всех других обитателей планеты.
— Простите, не понимаю, — отозвался Базурин. — Какой-то парадокс, а я, признаться, люблю ясность.
— Когда-то один остроумный человек заметил: прошлое — это тот промежуток времени, относительно которого человек питает иллюзии, будто знает о нем все, а будущее — тот промежуток времени, относительно которого человек питает иллюзии, будто все может в нем изменить. Что же касается настоящего, то это граница, где будущее превращается в прошлое и одни иллюзии сменяются другими... Шутка, разумеется. Но во всякой шутке, как говорили наши предки, есть доля правды. Наша жизнь — это действительно непрерывное превращение будущего в прошлое. Но, что еще важнее, это и постоянное движение от прошлого к будущему.
— Не вижу связи... — растерянно прервал Базурин.
— Я хочу сказать, что настоящее — это не только продолжение прошлого, но и ступень в будущее. Если же все связи между событиями начинаются и завершаются в прошлом, а не протягиваются в будущее, если прошлое замкнуто на себя, если у человека в будущем нет ничего такого, что требует завершения, чего нужно добиваться, за что нужно бороться, то прошлое становится неимоверно тяжелым, оно притягивает, как бы отодвигается, влечет человека назад, и тогда биологический возраст увеличивается. Точнее сказать, психологический возраст.
По мере того как Майя говорила, менялось и выражение лица Базурина. Сперва он выглядел утомленным и безразличным, но постепенно складки на лбу главного врача разгладились, а в глубине глаз вспыхнул огонек неподдельного интереса.
— Значит, — взволнованно произнес он, — мое загадочное омоложение...
— Да, — сказала Майя. — Вы единственный человек на этой планете, у которого еще есть цель, задача на будущее: понять, что происходит. А чем больше у человека связей, направленных в будущее, чем оно желаннее, осмысленнее — тем биологически моложе этот человек.
— Послушайте! — восхищенно воскликнул Базурин. — Да ведь вы совершили открытие! Теперь люди будут знать, как жить, чтобы не состариться! Все ясно, — вздохнул он. — Наше предприятие с самого начала было большой ошибкой. Нельзя лишать человека деятельного будущего... Готового будущего — нет. Но что же нам делать?
— Единственный выход, — сказала Майя, — я вижу в том, чтобы как-то встряхнуть обитателей планеты, вывести их из того состояния абсолютного равновесия, в которое они сами себя погрузили. Нужно поставить перед людьми неотложные, жизненно важные цели. И как можно скорее, пока еще обитатели совсем не разучились действовать.
— Путь один, — сказал Горчаков. — Надо вывести из строя Главный электронный мозг. Чтобы весь этот сервис... — он положил руку на плечо Базурина. — Ведите нас!..
По лицу главного врача пробежала тень, однако, ни слова не говоря, он достал из кармана миниатюрный радиопульт, коснулся его пальцем, и пол под ногами тотчас же пришел в движение...
Они оказались в огромном зале, вдоль стен которого было размещено бесчисленное множество электронных блоков.
— Вот, — сказал Базурин, — это и есть мозговой центр нашего мира.
— Как его отключить? — спросил Горчаков.
— Абсолютно невозможно.
— Ну, тогда...
— Понял, — сказал Базурин. — У вас есть дезинтегратор?
Горчаков вопросительно посмотрел на жену. Майя кивнула. Горчаков расстегнул футляр, с которым никогда не расставался в своих командировках, и протянул дезинтегратор Базурину. Тот взял его и, направив на скопление электронных блоков, нажал кнопку. Часть электронного мозга мгновенно исчезла.
— А теперь смотрите, — сказал Базурин. Образовавшаяся пустота немедленно заполнилась коричневатым клубящимся туманом. Постепенно он стал уплотняться, густеть, и через минуту-другую на месте уничтоженных блоков возникли новые, точно такие же, как прежде.
