Конфеты, сладости — оно неугодно Богу. Они не получают, ни грамма не получают помощи. Хоть он может там набрать несколько килограмм конфет, раздать людям, они, может быть, только хуже делают. Самое лучшее, — это кутья, вот да, знаете, рис с изюмом, потом с медом зерно вот это, пшеницы. Вот это самое большое. Самое большое — это. Это считается духовной пищей. Еще к этому прибавим хлеб. Хлеб — это очень хороший, хлеб. И такое: фрукты и овощи. Это тоже считается как духовная пища.
Вот нельзя поминать таким, как мясное, да. Ложить куда-то. Это нельзя. Если поминают вином и водкою, это помощи душа не получает. Только еще больше получает вот этих тяжестей. Венки — это петли. Был когда в аду, они были привязаны и не могли даже поднять головы… Вот взять сейчас, допустим, большую веревку, да, сделать петлю, одеть человеку на шею, и, как бы, привязать его. Так привязать, что он не может поднять головы. Вот по нескольку этих петлей были на этих душах. А петли — это то, сколько венков. Десять венков, значит, десять петель. Если больше — значит, больше. И не могли даже поднять головы. Спрашивал у Ангелов, а что же такое? Почему они так мучаются? Ангелы мне отвечали: это им родственники, те, которые их любят, они эти петли…
В аду разные места. Все они — страдальческие места, такие вот, мучительные места, но одно от другого отличается по тяжести.
Второе, куда меня подвели, это то адское место, где… неусыпающий червь. Там души они как бы пронзают, проходят насквозь души. Значит, выходят через глаза, через уши, через рот. Эти черви проходят. И сидят они в этих червях. Просто вот в червях. Чревоугодники там, ну, и вот, которые не соблюдали постов никогда, пересыщались, до молитвы которые едят люди. Вот, если утром встает человек, сначала нужно помолиться, а потом можно уже и кушать.
Просфора положена обязательно. Просфора, она защищает нас ото всего: от темной силы защищает просфора. Вот в этих местах, да, где черви, там уже я видел и своих, вот, которых знал в жизни. Людей, которые уже ушли из жизни, видел их. Видел их в аду, в этих местах. Видел дядю своего, двоюродного брата видел за курево, там, где курильщики. Курил. Там комната, такая комната, она, можно сказать, обычная комната. И дым оттуда не выходит. Такой там дым, в котором души задыхаются… Кашляют, да, слезы у них идут от этого дыма. И там еще находится, в этой как бы камере, да, в этой комнате, бес, который курит. Такая сигарета, где-то с полметра сигарета… Он курит, и жжет эти души. Они кричат, задыхаются в этом дыму, а он жжет их, просто мучает. Измучает до изнеможения, эта душа падает, он подходит к другой, и начинает мучить.
Когда меня подвели туда, Ангелы сказали этому вот бесу, сказали: отойди, что вот мой брат, мы должны поговорить. А они вот еще и назло это делают: видят, что… ну, настолько эта злость бесовская… начал еще сильнее его жечь. Так вот издеваться над ним. Потом Ангелы отогнали этих бесов. Отогнали, и вот мы немножко поговорили с братом со своим. Он сказал, что, как вот попал сюда, как наступила смерть, и по грехам его ему здесь место определили. И что устал здесь. Говорит, вот видишь, как здесь трудно, как здесь тяжело. Что здесь невозможно даже существовать. В этом дыму и в этих…
Да, он умер своей смертью. Где-то шестьдесят три ему было. Курил, курил он, да.
Самоубийц видел. Много мучений там, про которые и рассказать-то очень непросто. За них вот, как вы знаете, даже и Церковь не молится. Там… так страшно вспоминать… Богом дано, что человек, он сам себя не должен уничтожать. Сам себя. Жизнь — дар Божий. И это невозможно — себя убивать или подвергать смерти. Если это приходит она, где бы не было: на войне или в каких-то ситуациях, то это, значит, так и должно быть. Если человек убивает один другого, снимается грех. Вот, который убивает человек, он берет грехи на себя.
Ангелы сказали, это еще не все. Увидишь еще своих детей. Абортных детей. Вот. Эти души, они растут. Растут так же, как и на Земле. Достигают такого же возраста, как и в Царствии Небесном. Что в аду… Только, если во младенчестве попадают, они растут там… И когда мы подошли, это были такие комнаты, в этих комнатах находились абортные души, только разного возраста. Которые меньше, были отдельно. Которые больше (вот, своих видел), где-то такие пяти-шести летнего возраста, им было еще тяжелее, чем тем, которые только погибли. Которым было полгодика, вот такие. Они были отдельно друг от друга.
