Расследования Берковича 10 [сборник] - страница 18

— Нет, это был он, никаких сомнений! Вот я и ломаю себе голову, что все это могло означать?

— Ничего, по-видимому, — сказал Беркович, вставая. — Люди кончали с собой, бывало, и по куда меньшим поводам. Впрочем, может, ты и прав… Я подумаю над этим.

— Если что-то надумаешь, сразу звони, хорошо?

Дав твердое обещание, Беркович вернулся в свой кабинет, где кондиционер уже нагрел воздух и можно было сидеть, сняв куртку. В самоубийстве Винклера самым загадочным выглядела, по мнению инспектора, не слабость мотивов. Странными были посещения похоронного бюро и кладбища. Для самоубийц такое поведение не свойственно. Зачем эта реклама? Конечно, психика у самоубийцы нарушена, но даже ему понятно, что без разрешения на захоронение в «Хевра кадиша» обращаться нет смысла.

Но смысл все-таки был, иначе придется предположить, что Винклер окончательно свихнулся и играл с собой в какие-то необъяснимые игры. Чего он хотел добиться? Чтобы на него обратили внимание? Зачем?

Беркович поднял телефонную трубку и набрал номер кабинета Шаповалова.

— Володя, — сказал он, — сколько патронов было в барабане револьвера Винклера?

— Один, — отозвался старший сержант. — После того, как Винклер выстрелил в себя, барабан был пуст.

— Тебе это не показалось странным? Зачем вынимать из барабана патроны или вставлять только один?

— Но ведь ему и не нужно было больше одного патрона, чтобы покончить с собой, — с недоумением в голосе сказал Шаповалов. — Что тут странного?

— Извини, я должен подумать, — пробормотал Беркович и положил трубку.

Думал он, впрочем, недолго. Несколько минут спустя инспектор выбежал из здания и, набросив капюшон, направился к машине. Поездка заняла около получаса — скользкое шоссе, морось, транспорт двигался, будто в замедленной съемке. Беркович ехал к Марку Рубинштейну, адрес которого нашел в протоколе вчерашнего дознания. Рубинштейн был приятелем Винклера — это он женился на его бывшей невесте. О своем приезде Беркович предупредил по телефону.

— Ужасно, — сказал Марк фразу, явно заготовленную заранее. — Я никогда бы не подумал, что расставание с Мири так поломает Авигдору жизнь! Но все равно мы не могли поступить иначе. Мы любим друг друга, понимаете? Разве вы, инспектор, на моем месте…

— На вашем месте, — прервал Беркович поток красноречия, — я не допустил бы, чтобы Винклер устраивал представление. Или это была с его стороны чистая импровизация?

— О чем вы? — удивился Рубинштейн. — Какое представление?

— Я говорю о посещении «Хевра кадиша» и кладбища.

— Не понимаю, — нахмурился Рубинштейн.

— Значит, это действительно была придумка Винклера, — констатировал Беркович.

Он рассказал Рубинштейну о том, как развивались вчерашние события, и с удовлетворением наблюдал, как по мере рассказа лицо Марка становилось все более хмурым и напряженным.

— Свою свадьбу, — сказал Беркович в заключение, — вы устроили на крыше высотного здания, прямо под открытым небом. Вам повезло, что неделю назад еще не начались дожди.

— Да, — рассеянно проговорил Рубинштейн, — нам повезло… Собственно, какое значение имеет, где мы с Мири праздновали свадьбу?

— Большое значение, — усмехнулся инспектор. — Экстравагантный поступок. Такой же экстравагантный, как вчерашняя прогулка вашего приятеля. И как игра в русскую рулетку.

— Русская рулетка? — изобразил непонимание Рубинштейн.

— И вы, и ваш друг Авигдор — игроки, я прав? Я могу это доказать, опросив посетителей подпольных казино, или вы думаете, что вас станут покрывать? Впрочем, эта ваша слабость в данном случае вторична. Вы ведь и девушку разыграли между собой? Потому Авигдор так легко с ней расстался.

— Ну правильно, играли мы, — мрачно сказал Рубинштейн. — И что? Вы это докажете, не сомневаюсь. Но какое это имеет отношение к гибели моего друга?

— Прямое. Полагаю, что, отдав вам Мирьям, Авигдор понял, что любит ее по-настоящему. Но что он мог теперь сделать? Однако вы оба игроки, и он предложил вам сыграть еще раз.

— Чтобы я сыграл на собственную жену? Вы с ума сошли!

— Нет, он предложил смертельную игру, в которой рисковал только сам. И от такого азарта вы не сумели отказаться.