— Ты со мной? — спросил он Берковича, выходя в салон. — Больше здесь делать нечего.
— Поезжай, — отозвался инспектор. — Я подумаю, как поступить с ребенком.
— Жаль мальчика, — кивнул Хан и направился к двери. Похоже, трагедия не произвела на него особого впечатления. Да, женщина погибла по собственной глупости и небрежности, да, остался ребенок, но ведь не она первая, не она, к сожалению, последняя.
Закрыв за полицейскими входную дверь, Беркович направился в детскую и остановился на пороге. Лея сидела посреди комнаты на маленьком стульчике и наблюдала, как темноволосый мальчик пытался сложить из больших деревянных блоков высокую башню. Кубики падали, но упорства ребенку, видимо, было не занимать, и он заново начинал строительство.
— Ему сказали? — спросил Беркович у Леи.
Девушка покачала головой.
— Не знаю, как быть, — сказала она. — Я выяснила, что у Шошаны есть родная тетя, живущая в Беэр-Шеве. Это единственная родственница, ей уже сообщили. Можно отправить ребенка к ней…
— К тете Саре не поеду, — неожиданно заявил мальчик, продолжая водружать один кубик на другой. — Она плохая, я ее не люблю.
— Здесь тебе будет скучно, Шай, — сказала Лея. — Мама уехала по делам, вернется не скоро…
— А я люблю быть один, — сказал Шай. — Когда мама уходит на работу, я охраняю дом.
— Вот как? — удивился Беркович. — Разве ты не ходишь в детский сад?
— Нет, — Шай закончил наконец строительство и осторожно отошел от неустойчивой конструкции. — Я не люблю детский сад. Там меня бьют.
— Умный мальчик, — сказала Лея Берковичу, — но очень неконтактный. Типичный интраверт. В детском коллективе таких не любят.
Беркович вспомнил, каким сам был в детстве — не в четырехлетнем возрасте, конечно, а чуть постарше. Пожалуй, он тоже предпочел бы охранять дом, а не посещать детский сад. Его никто там не бил, но Беркович до сих пор помнил, что весь день до прихода матери думал только о том, как вернется домой и будет играть в своем углу с любимыми игрушками.
Заметив колебания Берковича, Лея сказала:
— Не волнуйтесь об этом, инспектор. Я займусь ребенком, это ведь моя работа.
— Я хотел бы вас кое о чем спросить…
— Да, конечно, — сказала Лея и поднялась.
Они вышли в коридор, и девушка прикрыла дверь в детскую.
— Кто позвонил в полицию? — спросил инспектор. — Если Шошана с сыном были дома вдвоем…
— Соседка. Она зашла поболтать…
— Разве дверь не была заперта?
— Нет, вы же знаете, инспектор, многие не любят запирать входную дверь. Она вошла, стала звать Шошу и нашла ее в ванной.
— И, конечно, подняла крик, — заметил Беркович. — А мальчик ведет себя, будто ничего не случилось.
— Почему же? Когда сержант вызвал меня, Шай был просто в невменяемом состоянии. Плакал, рвался к маме… Мне с трудом удалось его успокоить.
— Ну… — с сомнением произнес Беркович. — Я не знаток детской психологии, но если бы я знал, что моя мать умерла, то вряд ли стал бы строить дом из конструктора.
— Я сказала Шаю, что мама уехала.
— Думаете, он поверил? Он же наверняка видел мать в ванной, когда соседка подняла крик.
— Поверил, конечно. Для ребенка его возраста смерть — понятие абсолютно чуждое.
— Надеюсь, — вздохнул инспектор. — Хорошо, делайте, как считаете нужным.
Он вернулся в ванную комнату и еще раз внимательно осмотрел полку, на которой стоял нагреватель перед тем, как Шошана неосторожным движением смахнула его в воду. Ему и при первом осмотре показалось, что сделать это было чрезвычайно трудно, а сейчас он убедился в том, что, стоя в ванной, дотянуться до электроприбора мог бы только человек очень высокого роста с длинными руками. Разве только встать на скамеечку. Пластиковая скамеечка действительно стояла в ванне — должно быть, Шошана сидела на ней, чтобы не погружаться в воду по шею. Но зачем женщине делать то, что, как она понимала, было опасно?
А если… Дверь в квартиру была не заперта, войти мог кто угодно. Вошел, услышал плеск воды в ванной, обнаружил там Шошану и, прежде чем женщина успела предпринять что-либо в свою защиту, сбросил в воду стоявший на полке электроприбор. Если находиться не в ванне, а рядом, то сделать это достаточно просто — нужно всего лишь потянуть за провод, который тянулся от нагревателя к розетке.