Огромное впечатление на него произвели посещения казанских предприятий, знакомство с рабочими, с их трудом и бытом.
Училищное начальство, посылая учеников на практику, полагало, что те будут изучать там слесарное дело, механику, технологию производства.
Конечно, они на заводах знакомились и с тем, чего требовала учебная программа. Но узнавали они и много такого, что не было предусмотрено никакими планами практики.
Сергея поразили тяжелые условия труда рабочих, их бесправное положение.
Среди тех, кто трудился у станков и машин, он нашел не только недовольных условиями жизни, но и тех, кто понимал необходимость борьбы за лучшую жизнь, кто знал, как эту борьбу вести, и боролся.
Мы не можем не процитировать уже упомянутое письмо Сергея из Казани. В нем с присущей ему прямотой высказано то, что его удивляло и возмущало на предприятии.
Это широко известное письмо Сергея к А. К. Глушковой было написано в канун пасхи, в 1903 году, когда Сергею едва исполнилось семнадцать лет.
Он практиковался на известном тогда заводе Крестовниковых, снабжавшем мылом и свечами чуть по всю Россию.
Вот что писал Сергей, поработав на заводе:
«Да, наступает праздник, но не для всех. Например, здесь есть завод Крестовникова (знаете, есть свечи Крестовникова). Здесь рабочие работают день и ночь и круглый год без всяких праздников, а спросите вы их: зачем вы и в праздники работаете? Они вам ответят: если мы не поработаем хоть один день, то у нас стеарин и сало застынут, и нужно снова будет разогревать, на что понадобится рублей 50, а то и 100. Но скажите, что стоит фабриканту или заводчику лишиться 100 рублей? Ведь ровно ничего не стоит. Да, как это подумаешь, так и скажешь: зачем это один блаженствует, ни черта не делает, а другой никакого отдыха не знает и живет в страшной нужде, — почему это, как вы думаете?»
…Еще в Уржуме он наблюдал неравенство людей, бесправие бедняков, произвол властей. Удивлялся, но не мог понять, почему так устроена жизнь. Ответить на его «почему» было еще некому.
…Откуда у семнадцатилетнего юноши интерес к общественной жизни? Почему именно на эти вопросы он ищет ответа?
Дело не только в его искренности, порядочности, честности. Вышедший из среды простых людей, выросший среди них, деливший с ними бесчисленные невзгоды, Сергей всем сердцем полюбил их.
Мы уже писали об атмосфере труда, царившей всегда в нашем доме, о том, как Сергей еще в детстве учился любить и уважать труд.
Уважение к труду родило уважение и к труженикам. А труженики — это народ: уржумские крестьяне и ремесленники, казанские пролетарии, ученики механико-технического училища, для которых труд на заводах и стройках был обязательным. Ведь все, что на земле создано человеком, — дело рук вечного труженика-народа.
Он видел, как плохо живет парод в России, как несправедливо устроена жизнь. И вот он пишет в письме: «Почему это, как вы думаете?»
Жизнь сама отвечала на этот мучительный вопрос. Отвечали люди, с которыми он встречался в Казани и в Уржуме, книги, которые он читал. В России зрела революция. Она будила умы, и люди начинали правильно отвечать на вопросы, почему так устроена жизнь, они все лучше понимали, что нужно сделать, чтобы изменить ее.
Надвигавшаяся революция привела еще очень юного Сергея в подпольную организацию. Из любви к людям труда, из желания помочь им вырваться из нужды и бесправия выполнил он первое серьезное* рискованное задание — похитил из мастерских механико-технического училища печатный станок.
Сколько было в ту пору либеральных и либеральствующих молодых людей! Были они и среди знакомых Сергея, даже среди друзей его. Но как только революция пошла на спад, как только появились первые признаки реакции, они быстро забыли о своей любви к народу и свои горячие слова о свободе. Забыли и стали искать себе теплого и сытого местечка, спокойной и тихой жизни.
Почему Сергей не сдался, не ушел от революционной борьбы, когда эта борьба стала не только очень трудной, но и очень опасной?
Истоки силы его духа, его мужества и непоколебимой стойкости — в той высокой человечности, в большом гуманизме, которым проникся он еще в юности.
