Три учебных года, проведенных там, и трое каникул в Уржуме стали периодом формирования его взглядов на жизнь. В эти годы уже начал складываться в нем характер борца. Учение его в механико-техническом училище совпало с приближением первой русской революции 1905–1907 годов.
И в наш далекий от крупных центров страны городок доносились раскаты надвигающейся революционной бури. Что же говорить о Казани, городе промышленном, университетском…
Сергей стал взрослее. В Казани он встретил немало людей, которые разбирались в жизни лучше, чем он. И главное, по всей России, и в Казани конечно, парод неудержимо поднимался на борьбу с угнетателями. Возмущение и гнев, призывы к борьбе звучали повсюду. И Сергей понимал, что это справедливые призывы. Понимал — и пошел к тем, кто боролся.
Уже в первые месяцы своего учения, прямой, искренний и честный, он был возмущен произволом, который царил в училище. Боясь «дурных влияний», руководители училища стремились оградить учеников от всего живого, не давали им никакой свободы.
Такая жизнь не устраивала ни Сергея, ни его товарищей. Хотя за малейшее непослушание их наказывали, но они не мирились и протестовали.
Вот пример. Это было, когда Сергей учился в третьем классе. В училище заболел законоучитель. Болел он долго. Как же быть с законом божьим? Выход начальство нашло простой. В класс пришел надзиратель и предложил написать письменную работу. Ученики, естественно, отказались: как же писать, если они не изучали предмета. Надзиратель дал им домашнее задание. А ученики на следующем уроке отказались отвечать. Сергей Костриков и двое его товарищей получили в наказание карцер. Классу был объявлен выговор за три «преступления»: уклонение от письменной работы, неприготовление урока и несоблюдение порядка заявления…
Как-то Сергей и другие ученики, не получив предварительного разрешения начальства, пошли в театр на благотворительный спектакль в пользу студентов.
Снова наказание…
Сергей получал выговоры, побывал в карцере. Однажды его чуть не выгнали из училища. Только горячая поддержка товарищей спасла его от этого.
19 ноября 1903 года состоялась ученическая демонстрация. Она была протестом учеников, узнавших, что начальство хочет исключить Сергея и двух его товарищей. Ученики прошли по казанским улицам с пением революционных песен. Была вызвана полиция. Она разогнала демонстрацию.
«…У нас в России, — писал Сергей из Казани А. К. Глушковой, — в училищах велят делать только то, что нужно начальству, и так же думать. Если же ученик начал развиваться как следует и начал думать лишнее, то его обыкновенно гонят, и выгнать им ничего ровно не стоит».
В механико-техническом учились дети из народа — сыновья ремесленников, рабочих, мещан. Это были те самые «кухаркины дети», которым правители Российской империи страшились дать настоящее образование. Здесь не было деления на барчуков-белоручек и «простых» — все были «простыми». Вот почему солидарность среди учеников была такой большой.
Воспитанники училища были не раз замешаны в беспорядках, случавшихся часто в ту пору в Казани. Они участвовали в пении революционных песен на улицах, у них находили прокламации, их изобличали в «подстрекательстве рабочих к беспорядкам», их арестовывала полиция.
Чем больше училищное начальство «закручивало гайки», тем больше волновались и протестовали ученики. От протестов по поводу незаконных требований учителей молодежь шла к борьбе политической.
Были и другие обстоятельства, которые ускорили приход Сергея в лагерь революционных борцов.
Началось это еще в квартире Л. Г. Сундстрем. В ее пансион заходили студенты. Сергей стал свидетелем, а затем и участником их разговоров на самые различные «вольнодумные» темы.
Знакомство его со студентами впоследствии расширилось и укрепилось. Они стали давать ему книги, говорили с ним о прочитанном. Сергей познакомился с так называемой «тенденциозной» литературой.
Если для многих это чтение, эти разговоры были просто увлечением, данью времени, модой, то Сергей относился ко всему очень серьезно. Он хотел все узнать и все понять…
