— Где-то был адрес– Мужчина отошел от теле фона. Наступила тишина, и в какой-то момент Тим почувствовал, что одной ногой он стоит на самом краю пропасти, по которому ходил — Бог знает, сколько времени, — сам того не подозревая. Он посмотрел вниз и тут же в страхе отпрянул, но при этом успел уловить неприглядность ночи — ночи, которая была здесь, и в Нью-Йорке, и, наверное, на том побережье, о котором говорил мужчина по телефону; эта ночь накрыла всю землю, скрыв во мраке и без того еле различимых крошечных людей; и Тим подумал о том, как трудно, как безнадежно трудно найти человека, который вам вдруг понадобился, если только вы не живете с ним всю жизнь в одном доме, как Тим со своими родителями. Он бросил взгляд на человека, лежащего на кровати, и только сейчас осознал, насколько одинок и потерян мистер Макафи. Что будет он делать, если им не удастся разыскать эту девушку? Тут мужчина на другом конце снова взял трубку и прочел адрес, Тим его записал, а телефонистка спросила, надо ли звонить в справочную Лос-Анджелеса.
— Да, — сказал мистер Макафи.
— Но если она в Лос-Анджелесе, она не сможет приехать за вами.
— Мне надо с ней поговорить.
И Тим еще некоторое время слушал потрескивание и шорохи в трубке, словно чьи-то пальцы шарили в темноте, простершейся над всей страной, пытаясь на ощупь отыскать одного из миллионов живущих в ней людей. Наконец ответил женский голос, это была Джил Пэттисон. Телефонистка сообщила, что с ней за ее счет хочет говорить Карл Макафи.
— Кто? — не поняла девушка.
Раздался стук в дверь, и Гровер пошел открывать. Телефонистка повторила имя мистера Макафи, и девушка вновь спросила: «Кто?» В дверях возникли двое полицейских. Этьен, сидевший за кроватью, взвизгнув, сиганул в ванную и с громким всплеском плюхнулся в воду.
— Леон, который дежурит внизу, попросил нас посмотреть, что здесь происходит, — начал один из полицейских. — Этот тип привел вас сюда, ребятки?
— Дежурный знает, что мы сами пришли, — сказал Гровер.
— Так что мне делать? — спросил Тим, помахав телефонной трубкой.
— Повесь трубку, — сказал мистер Макафи. — От бой. — Он лежал, сжимая кулаки и глядя на полицейских.
— Слушай, приятель, — заговорил второй полицейский, — коридорный сказал, что у тебя тут не набралось денег на бутылку виски, так?
— Верно, — ответил мистер Макафи.
— Номер стоит семь долларов в сутки. Как собираешься расплачиваться?
— Никак, — сказал мистер Макафи. — Я бродяга.
— Вставай, — скомандовал первый полицейский.
— Эй, — крикнул Тим, — не забирайте его. Он болен. Позвоните в АА, там о нем знают.
— Остынь, сынок, — сказал другой полицейский. — Он бесплатно переночует в хорошей комнате.
— Позвоните доктору Слотропу, — сказал Тим. Полицейские подхватили мистера Макафи с кровати и повели к двери.
— А мои вещи? — спросил тот.
— Кто-нибудь о них позаботится. Пошли. И вам, детки, давно пора по домам.
Тим и Гровер поплелись за ними в коридор, спустились на лифте в холл и, пройдя мимо портье, вышли на пустынную улицу, где полицейские усадили мистера Макафи в патрульную машину. Тим подумал, что, возможно, слышал их голоса по радио у Гровера, возможно, они возникали в его снах.
— Поосторожней с ним, — крикнул он полицейским. — Он правда болен. О нем надо позаботиться.
— Уж мы-то о нем позаботимся, — сказал полицейский, который сел на заднее сиденье. — И он знает об этом. Верно? Посмотри на него.
Тим посмотрел. Но сумел разглядеть только белки его глаз и блеск пота на скулах. Затем машина, протяжно взвыв, умчалась прочь, оставив после себя запах резины. С тех пор мистера Макафи они больше не видели. На следующий день они заходили в участок, но там им сказали, что его увезли в Питтсфилд, и невозможно было проверить, действительно ли это так.
Спустя несколько дней бумажная фабрика вновь заработала, и надо было готовиться к очередной операции «Спартак», а тут еще Нунци Пассарелле пришла в голову одна идея: он предложил раздобыть на свалке у отца Этьена пару автомобильных аккумуляторов, несколько фар и немного тошнотно-зеленого целлофана, повесить фары возле железнодорожного перегона на выезде из Минджборо, где поезд замедляет ход перед поворотом, собрать человек пятьдесят ребят, надеть резиновые маски-страшилки, накидки и самодельные крылья, как у летучих мышей, засесть на склоне у железной дороги и, когда из-за поворота появится поезд, включить фары с зеленым целлофаном и посмотреть, что будет. И хотя удалось собрать только половину от намеченного количества ребят, все прошло вполне успешно: поезд затормозил с жутким скрежетом, тетки завизжали, проводники заорали. Этьен вырубил свет, и дети, поднявшись по насыпи, разбежались кто куда. После этой проделки Гровер, который в тот вечер был в маске зомби собственного изготовления, высказал странную мысль: «Я теперь чувствую себя по-другому и гораздо лучше, после того как побыл зеленым, пусть даже тошнотно-зеленым, пусть даже всего одну минуту». И хотя они об этом больше не говорили, Тим чувствовал себя точно так же.
